Лёгкий ветерок, несущийся от глади Тигриного озера, незаметно проникал сквозь отливающие серебром латы и пожирал накопленное телом тепло. Да только человек не замечал этого. Седые, длинные волосы ниспадали на лицо, скрывая подслеповатые пустые глаза цвета моря. Высокий, гордый стан был сломлен и сгорблен от тяжести душевной ноши. Двуручный меч в перевязи за плечами, чтобы можно было легко вытаскивать, стилет, прикреплённый к ремню рядом с увесистым кошельком, при каждом шаге ударялся о кольчужную сетку, вызывая колебания воздуха резкими звуками удара металлов, полупустой мешок за плечом, изредка поправляемый, дабы не упал. Вот и весь декор рыцаря, что неустанно идёт к своей цели. Да только цель эта давно стала не стремлением, а смыслом жизни… Год, а может два назад (время ничто для него) он жил обычной жизнью дворянина, который мог и имел всё, чего можно было желать: семью, статус, славу, дом в столице и поместье на живописных предгорьях Драконьего хребта, расположение руководства Братства. Но настал роковой день, когда рыцарь участвовал в походе в Волчью долину на зачистку земель от оживившихся стай исторических жителей, а в это время его родной дом попал в самое пекло открытия Врат, и это пекло уничтожило всю территорию на мили вокруг вместе с местными жителями и семьёй. Семьёй… Молодая жена до сих пор снится ему в том страшно искорёженном виде, коим предстала перед его очами по возвращению. Маленькая дочь… даже памяти не осталось о ней. Настолько был силён жар. А демон, позволивший себе такое, с наглой улыбкой исчез, потерявшись из виду. Убитый горем рыцарь потерял рассудок. Нет, он не стал упиваться горем. Нет, он не пошёл крушить всё подряд и видеть врага в каждом прохожем. Он продал всё. Недвижимость, семейные ценности, всё, что напоминало о прошлом, кроме верных доспехов и оружия, отправилось к негоциантам на прилавки и к риэлторам в перечни. Он видел только один выход. Месть. И мужчина отправился навстречу своей судьбе в полной готовности. По малейшим слухам и перешёптываниям охотник менял направление шага, ища свою дичь - демона, посягнувшего на его обитель и превратившего его дом в доменную печь. Его догмы сгорели вместе с прошлым. Честь заменила хитрость. Славу – отрешенность. Красноречие – скупость. Достоинство – одиночество. Никому он не позволит нести своё ярмо, никому он не расскажет своё горе. Он сам себе судья. И вердикт – отомстить. «Будь что будет»- последние слова, которые он произнёс толпе сочувствующих. И исчез. Ушёл. Оставил всё. А теперь рыцарь нёсся к Мирному лагерю. Прошёл слух, что какой-то демон учиняет нападения на местных жителей. Шанс, что это тот самый приспешник Ада,- один на миллион. Но попытаться ведь стоит. Вдруг на этот раз Рэндом будет более благосклонен к отщепенцу? Свернув с тракта к берегу озера, дабы передохнуть, он пристроился в тени большого валуна, ведь даже свет не любим им… Вдруг ветер пробил барьер дум человека, донеся до его мыслей жалостный щебет птицы. Склонив взгляд на звук, рыцарь увидел молодую сойку, что пыталась поведать какую-то тайну нежданному гостю. Немного послушав её монолог, он достал из вещмешка, что лежал рядом, корку чёрного хлеба и, отломив добротный кусок, подбросил к лапкам пернатого сказителя. Птичка, без многословий, взмыла в небо и отправилась в чащу, оставив отдыхающего одного, а его дар – на месте. С безмятежным лицом, будто ничего и не было, мужчина достал из мешка головку сыра и бутыль вина, которая помогала облегчить даже самые невыносимые душевные боли. За трапезой он не сразу и заметил, как вернулась сойка, а вместе с ней – выводок птенцов, кои только-только покидали пух и научились летать. Сказав благодарное слово, пернатые принялись за поедание угощения. И, пока рыцарь не доел свою порцию, сойки продолжали щебетать и поедать большой для них кусок хлеба. Мужчина же, недолго думая, подбросил им остатки своего куска, решив, что купит в ближайшей деревне свежего. Птицам и без того плохо живётся после снежной зимы, ведь пропитания не так уж много в окрестных чащах даже по осени, когда плоды деревьев наливаются соком, грибы вылупляются из корки земли после каждой утренней росы, да насекомые, разжиревшие, не особо пекутся о своей безопасности. Закинув вещмешок за спину и поправив перевязи с мечом и стилетом, рыцарь отправился от счастливых пернатых по своему тяжкому пути. Солнце падало с зенита, предвещая приход вечера, и мужчина собирался к ночи добраться до населённого пункта, чтобы купить коня и продолжить своё странствие.
Романтики с большой дороги
Сумерки накатили на земли Империи. Ветер стих, а редкие порывы вдохновляли раскидистые кроны деревьев, что напевали свою песнь на струнах ветвей и листьев. По широкой дороге шёл рыцарь, чей путь пролегал к местной деревушке, где он рассчитывал купить коня, припасов, да продолжить своё странствие по залитому лунным светом тракту, ведущему к Мирному лагерю, где, по слухам, сейчас обосновался демон, на которого и вёл охоту странник. Но не успел мужчина достигнуть промежуточной остановки, как вдруг в лесу раздался дикий девичий визг и радостный хохот в унисон с ругательствами толпы мужчин. Недолго думая, он вломился в лесную чащу, ведь душа хоть и забыла, что такое «честь», но ещё помнит, что такое «рыцарь», а рыцарь обязан помогать страждущим! Как бы глупо это ни звучало. Воин двигался в направлении продолжавшихся воплей, прорываясь сквозь кусты орешника и, чуть не убившись об очередной выскочивший из воздуха ствол тополя, перехватил рукоять стилета, изготовившись кинуть его в противника. И враг не заставил себя ждать. Картина привычная для таких моментов, хоть на холсте запечатлей: молодая девушка была прижата и окружена толпой из семи человек самого что ни на есть разбойничьего вида. Недолго думая, случайный зритель метнул клинок в одного из стоявших к нему лицом бандитов, который так и упал замертво, ничего не поняв. Воспользовавшись общим замешательством, рыцарь метнулся к шестёрке и, вытаскивая из перевязи двуручный меч, изящно ткнул в живот только повернувшегося парня лет двадцати пяти, отправив его в недолгий полёт в сторону своих товарищей, опрокинув двоих из них. Следующим шагом меч уже блестит, как молния, и замертво падают двое, пытаясь достать из ножен короткие клинки. Ещё одному это удалось, но, после пары уклонений, его всё же достал слишком длинный меч противника. Три разбойника, что с трудом поднялись, сразу помчались подальше в лес от нахлынувшей беды в лице разъярённого странника с огромным двуграннозаточенным сокко. Рыцарь не стал преследовать незадачливых грабителей, подобрал и вытер об одежду мертвеца стилет, да по всем канонам ещё оставшихся в душе принципов предложил свою помощь молодой девице восемнадцати лет. Дескать, вечер поздний, в округе всякая шваль слоняется, а он может спокойно препроводить до дома. Девушка, чей милый лик покраснел от слёз, а тело тряслось в холодном поту от неудержимого страха, приняла помощь от героя, пусть и не на белом коне, но, тем не менее, в достойной форме, показывающий всю благонамеренность мыслей и поступков этого человека. Она взяла под руку закованного в сталь мужчину и так вышла с ним на дорогу, по которой они и пошли. Девушка рассказала, что приходится дочерью старосте местной деревушки, лежащей как раз по пути рыцаря, а на разбойников вышла она случайно, заблудившись во время собирания ягод. Лукошко так и оставила где-то среди кустов малинника, когда на неё набросились бандиты. После недолгая погоня и вот её уже прижимают к дереву, собираясь связать и потребовать выкупа, если не сделать чего похуже… Но ей повезло, что в это время по воле Богов мимо проходил странник, так умеючи орудующий мечом, и чувство долга всё-таки ещё держится в его истлевшей душе. А рыцарь почти не слушал девушку, погружённый в свои, только ему ведомые мысли, брёл за ней, меланхолично кивая на монолог. Через полчаса дорога обогнула опушку и вывела к небольшой деревне в пятнадцать дворов. Во многих горел свет, не смотря на поздний час. Дочь старосты повела спасителя прямиком в центральную избу, где и жила с отцом, матерю и парой младших братьев, о которых все уши прожужжала воину, хоть тот и не слушал, но информацию уловил. Войдя в полутёмное помещение, рыцарь увидел в свете лучины привычный крестьянский дом: грубо сколоченный стол по центру комнаты, по бокам скамьи, в углу печь с отдушкой на улицу. Там же иконостас с изображениями: Рэндома – Бога тьмы, всего и ничего, удачи и причуд бытия,- и Асхи – Богини жизни и смерти, семьи и одиночества,- Богов, что стоят на вершине Пантеона этого мира. В помещении ещё были три двери, что вели в спальни, и проём, закрытый ширмой – хозяйственный уголок. Вошедшим предстала картина трапезы: во главе стола сидел хозяин дома и глава местной общины, по правую от него руку – жена, по левую – пустое место (видимо, предназначенное для дочери), и чуть дальше - два парня лет двенадцати, поедающие гречневую кашу за обе щёки. При виде гостя староста тяжело встал со своего места. Удивление мигом улетучилась, после того как увидел дочь в платье с порванным подолом, покрасневшим лицом и грязью по всему телу. - Что случилось?- на удивление вопрос звучал твёрдо, уверено, а задавался не девушке – рыцарю, за чьей спиной стояла жертва лесных бандитов. - На вашу дочь напало семеро разбойников, сэр. Я посчитал долгом помочь ей. Немногословный ответ поверг старца в ступор. Отправив сыновей спать, а жену с дочуркой попросив удалиться, он пригласил рыцаря, что без страха и упрёка спас его радость, за стол и лично наложил полную тарелку каши. Пока спаситель не доел, хозяин дома не смел заговорить, лишь заворожёно смотрел на воина, вставшего против семи головорезов, но как только рыцарь отставил тарелку, староста начал повествовать: - Пару лет назад, когда Империя начала расширяться и погрязла в войнах, простым мирным жителям не стало покоя. В то время, как солдаты, геройствуя, сражались на рубежах, завоёвывая славу для себя и страны, деревни страдали нехваткой рабочей силы, потому что все способные и при деньгах ушли либо воевать, либо в города получать образование, либо заниматься торговлей. Поля стали зарастать бурьяном, пашни гибли, ибо собирать урожай просто не успевали… А ещё нужно было снабжать армию. Тогда начался голод. Выживали только деревни на отшибе, куда не добирались снабженцы, да крупные сёла, где умудрялись как-то ещё держаться… А вот маленькие деревушки, такие как наша, были обречены на вымирание, что, собственно, и произошло. Молодые, что были не способны воевать за страну, стали воровать. В районе нашей деревни образовалась небольшая банда разбойников, что нападали на крестьян да бедных купцов. Так на всём севере, потому что юг, где войны и стычки продолжаются до сих пор, хоть как-то патрулируется, а дальше нас только Мирный лагерь, чьи наёмники к нам не захаживают. Да, есть ещё варварские стоянки у подножия Орлиных гнёзд, но они только по весне в охотничий сезон мимо проходят и то надолго не задерживаются. А сейчас, в летний сезон на стыке осени, только редкие торговцы, что становятся добычей этих ловцов удачи. Как они себя называют, романтики с большой дороги… Наслушались рассказов стариков о лихих ворах столичной окраины, и давай им подражать! Глупцы… Вор – это не абы как, а целое ремесло. Я благодарен тебе, воин, за то, что помог моей дочери. Прости, деньгами одарить не смогу, но чем смогу подсоблю. - Мне нужен конь и провизия на пару дней. - Хорошо, ты получишь коня. Лучшего скакуна на всём севере! А сейчас, окажи честь, раздели эту ночь со мной, стариком, поведай истории своих путешествий. Странствующий рыцарь – штука для нас редкая… Рыцарь не стал отказывать старцу, тем более, что спать особо не хотел. Всю ночь он травил байки о своих сражениях с мятежниками, повествовал, как с двумя друзьями охотился на драконов на хребте, да там и похоронил их… Только не упоминал он семьи своей, сословия, цели путешествия и, главное, имени. Ибо он, как романтик, отрёкся от него, и, как лирик, вышел на большую дорогу.
Нет мира без войны
Запыленный тракт мерно качался перед глазами одинокого всадника. Вороной жеребец гарцевал в сторону Мирного лагеря, с гордым видом показывая окружающей пустоте всю свою надменность и радость от такого седока. Старое седло поскрипывало при качке, но, будучи добротно сделанным, крепко держалось поверх недорогой пурпурной попоны, чьей обязанностью было облегчение мук благородного животного. И даже двуручный меч, закреплённый на боку вместе с вещами, не пугал зверя, ибо он знал – новый хозяин принесёт ему славу. Да только всадник не разделял эмоций своего нового коня. Ночной разговор со старостой деревни оставил свинцовый осадок на сердце: старик считал его героем, спасителем, а сам он себя считал случайным прохожим, и эта слава из минувших лет – рыцаря без страха и упрёка,- с тоской давила на плечи. Казалось, чего грустить? Доблесть показатель великих, но как соль на рану отступнику мирских устоев. Он бежит от норм морали, а она настигает его. Он хочет забыть то, чем жил, но не может, ибо общество не отпускает его. Но сейчас он один, вокруг только неизменная Природа – спутница романтиков и отщепенцев. Порой, человеку как раз не хватает таких моментов, когда можно спокойно побыть одному в тишине от люда и в гармонии с самим собой. За своими мыслями, рыцарь даже не заметил, как сменились декорации: голая степь, уныло дополнявшая душевное состояние всадника, резко обросла кустарниками и чащами, а вдалеке заклубился дым – первый признак обитания живых существ. А в этой Богами забытой местности из населённых пунктов был только Мирный лагерь – прибежище для тех, кого угнетает разнеженное общество; пристанище для тех, кого обошла стороной слава героя, но кто желает её достичь; кров для тех, кто остался без оного, но способен на него заработать; дом для наёмников. Когда-то это действительно было палаточное поселение в десяток хибар, но политика лагеря, шедшая врознь с тенденциями бурно развивавшейся Империи, набрала обороты популярности в массах общественности, что привело к расширению Мирного лагеря до целого города. Маленького такого, без ограды, ибо не было дураков, готовых напасть на поселение, живущее в военном режиме, где из мирных профессий только дворники и кузнецы, и то их исполнители орудуют мечом не хуже рядового воина. Въехав на территорию городка, рыцарь не спеша поскакал к его противоположной окраине, где были плацдарм и казармы для молодых наёмников. Там он надеялся встретить коменданта, наслышанный о его любви присутствия на всех тренировках. Пустынные чистые улицы продолжили картину угнетённости, давившую на плечи воина всю дорогу по степи. Но давил как-то иначе… Не как груз, а как руки Смерти, чьими дланями наездник успел вдоволь насладиться за свою службу на южных границах. И персты говорили, чуть сжимая ключицу,- что-то будет… И отсутствие работящих прохожих это подтверждало. Лишь кузнецы стучали своими молотами по будущим шедеврам боевого искусства, закаляя сталь на решимость выбора жизни и смерти, правды и лжи, ибо не мечник выбирает оружие, а оружие выбирает мечника. Но разве это жизнь? Где ругающиеся бородатые мужички с вениками, где взмыленные, не смотря на ранний час, от беготни гонцы, где старушки на скамеечках, причитающие о трудностях современности? Надежда найти ответ привела вновь прибывшего к его конечной цели – по тренировочным площадкам скакали, исполняя упражнения, новобранцы с прочим разночинным сбродом. Их с надрывным матом гоняли пожилые воины, мечтающие отправить подопечных в марш-бросок по всей Великой равнине. А чуть поодаль сражались парами ветераны и просто опытные бойцы, заслужившие право держать в руках настоящий меч. Их уже никто не курировал. Были только зеваки в лице таких же бойцов, уверено подбадривающие своих друзей. И в этом сумбуре нужно было найти коменданта. Он мог быть где угодно: и среди дуэлянтов, и в толпе ликующих зрителей, и носящимся вдоль полосы препятствий, подгоняющим молодёжь. Скиталец отдал своего жеребца коневоду с парой монет за временное содержание. Перехватив за рукав выбредшего из толпы варвара, рыцарь задал интересующий его вопрос: - Где можно найти главу форта? Голый по пояс с переливающимися буграми мышц воин, удивлённый таким определением Мирного лагеря, вначале опешил, но после мимолётной задумки всё-таки ответил: - Капитан на арене. Один остолоп рискнул назвать его лжецом и трусом, и сейчас идёт Суд Малассы – битва до полной победы одного и смерти другого. Пойдём, бой сейчас начнётся. Ни минуты не раздумывая, рыцарь отправился с проводником к арене, обдумывая услышанное: если комендант победит, то будет в плохом расположении духа и не станет разговаривать с пришельцем. Если же проиграет, то скитальцу не с кем будет просто говорить, ведь, кроме правителя города, никто не сведущ о его жителях. Вокруг площадки для дуэли уже собралась приличная толпа. Разметав её своими плечами, два воина протиснулись в первые ряды, с которых лучше видно поле Суда. А участники уже были на своих местах. Комендант: статный тёмный эльф среднего (для них) возраста, чей взор полон решимости, мерно перекатывался с носка на пятку и наоборот, тем самым разминая все группы мышц ног, готовясь пуститься в атаку. Из одежды на нём только хлопковая рубаха, застёгнутая на все, кроме верхней, пуговицы, брюки из парусинной ткани, спокойно реющиеся по ветру, да сапоги на низком каблуке. И неизменный клинок длиной до локтя, кой эта раса не променяет ни на какое другое оружие. Что-то в этом образе настораживало… Вроде бы обычный дроу, такой же надменный, как и вся их нация, но есть одно, что говорит прохожему: упасите Боги свести дороги судьбы с этим существом. Но что это? Не понятно… Противник же внушал какое-то отвращение: молодой парень с бледным цветом кожи и с пепельными волосами смотрел пустым, лишённым эмоций, взглядом на своего оппонента, а чёрный балахон, скрывающий ссохшееся тело, трепался под редкими порывами ветра. Вампир… Вот что так смутило воина. А раз эта насмешка мёртвых не робеет перед ультрафиолетом солнца, то он тем более Высший. Опасный враг, ибо меч, зажатый в его руках, заговорённый на хозяина, обязуется исцелять раны повелителя кровью врага. Но не только это привлекло внимание – ещё глаза. Они не мертвы – в них живёт огонь. Но огонь не живой, а огонь смерти. Тот, что сжигает не тело – дух. Высший вампир, одарённый магической силой. Тем временем зазвучал удар двух щитов, а зрители стихли,- начался бой. Противники метнулись друг на друга, но в тот же миг отпрянули назад, даже не скрестив оружие – проба сил. Энтузиаст, как правило, падает сражённым врагом сразу, ибо не может совладать с адреналином. Профессионал же – всегда мыслит трезво, не позволяя адреналину затмить рассудок. Соперники шли против часовой стрелки, вырисовывая концами оружия завитые рисунки. Резкий выпад вампира был парирован, но тот не растерялся и ушёл от клинка в сторону, выбрасывая кисть к горлу дроу. Эльф, навидавшийся разных тактик разных противников, не обратил должного внимания на протянутую руку и просто рубанул по ней. Промах. Враг поднырнул под него, но комендант этого и ждал, чтобы ударить кулаком в солнечное сплетение. Первое попадание. Вампир отпрянул в сторону, регенерируя ткани, но дроу больше не ждал. Молниеносно нанося колюще-рубящие удары, он ждал осечки гордеца. Да, мертвец быстр, но его противник ещё быстрее в силу природных особенностей и многолетних тренировок. Излюбленная серия ассассина: рука, горло, печень,- закончила этот поединок. Бесславная смерть в собственной крови – вот участь вампира, который смог защитить конечность и гортань, но пищеварительный тракт – нет. Что-либо другое ещё восстановить можно, но это равно сердцу для человека. Доля секунды и нежить упала на колени. С краёв губ потекли алые струйки, будто вино из переполненного бокала. Чёрные глаза начали тускнеть, а пламя в них – меркнуть. Но прощальный подарок мертвеца ошеломил всех: он резко выбросил вперёд руку и, прежде чем расслабившийся комендант успел опомниться, схватил его за длань, прошептав белыми губами: «Умрёшь ты, умрёт и лагерь» Да только никто слов проклятия не слышал, кроме самого тёмного эльфа,- окружающие радуются свершению Суда. «Пока жив комендант, жив и Мирный лагерь»- Сказал рыцарю варвар, который, пожалуй, как и все, понял без слов сказанное своему начальнику. Толпа выстроилась в почётный караул, а скиталец подошёл к дроу и сказал: - Добрый день. Поздравляю вас с победой. Я хотел бы попросить вас о небольшой услуге… Вдруг, в поле зрения показался всадник, несущийся во весь опор, даже не пытающийся разогнать толпу – конь сметал всех. Прямо перед ареной жеребец остановился, его ноги подломились, и он упал. Всадник успел спрыгнуть, но тоже перекатился, причина – перевязанная нога, видимо ранение. Осунувшееся лицо выражала страх. Он подбежал к коменданту и что-то сказал ему на ухо. Тот сразу переменился в лице и, обернувшись от гонца и рыцаря, закричал: «Тревога! Все к оружию!» Народ долго уговаривать не пришлось. Все побросали свои дела и побежали до арсенала. Но это помогло не многим. Откуда не возьмись небо заволокла тень, и через несколько секунд на землю излился вал стрел. Вокруг закричали раненные, стали раздаваться стоны умирающих. Пришелец же был облачён в добротные доспехи, так что просто закрыл рукавицей лицо, защищая его от нежданных туч смерти. Мгновение, и он уже несётся опрометью в сторону угрозы, чтобы встать в первые ряды. По наитию, дурости ли, но даже рассудок, говорящий: прячься!- не смог остановить нахлынувшую ненависть: сколько месяцев скитаний, цель уже почти на ладони, а кто-то посмел отдалить её ещё на годы! Справа показался комендант, что нёсся в ту же сторону. Доспехов не прибавилось, но именной клинок заменили парные гарды, да на поясе метательный кинжал. Освободив одну руку, тёмный эльф схватил флагшток со знаменем города наёмников и с криком «вперёд!» понёсся вперёд. Удивитесь? За ним побежали остальные! Кто с мечом, кто с палкой, кто в полном боевом облачении, а кто в чём мать родила, прикрыв лишь срам. Вместо долгих и унылых речей однословный гимн «ура!», и боевой дух разношёрстной братии взмыл до всех видимых пределов. Что смерть? Живём один раз! Так хотя бы умереть достойно! По левую руку от рыцаря, сжимая могучий топор, появился тот самый варвар, что давеча служил проводником. В глазах нездоровый огонёк безумия… Дикарь – он и есть дикарь. Да, это племя давно является официально признанным народом Империи, но природная ярость человека кулака и топора никуда не делась за эти десятилетия. И так три воина: дроу-комендант, рыцарь-отщепенец и варвар-рядовой,- повели толпу защитников Мирного лагеря в бой. Но против кого? Этот вопрос волновал всех. Вылетев за ограду плацдарма, солдаты резко остановились. Прямо перед их очами раскинулась безгранная степь. Могучая, необъятная, вольная, прекрасная. И на её землях, стоя в плотных рядах, топтались полчища кентавров. Гордые, надменные… Эти жители Великой Степи никогда не опускались до общения с имперцами, порой позволяя себе роскошь набегов на самые отдаленные деревни. Но до такого массового нашествия… Никак, ханы степей, варвары, не признавшие союза с Империей и ушедшие на древнюю родину, отбросили в сторону старые распри и объединили свои знамёна. А это значит одно – война. А кентавры – лишь передовой отряд, что должен очистить подступы основной армии. Первым от ступора отошёл назначенный государством и вольными наёмниками начальник самого северного города страны: - Во славу Империи! - Слава!- поддержали все. Кентавры, не ожидавшие сопротивления, опешили. И этого замешательства хватило, чтобы преодолеть армии защитников расстояние до противника. Мгновение, и уже бойня. Именно бойня, потому что кентавры превосходили числом, но прыти имперцам не занимать. Первые три воина вошли как нож в масло. Варвар размахивал своим топором, особо не заботясь о защите, хотя какая защита, если не враг – ты сам к нему несёшься, брызжа пеной и с недобрым блеском в глазах? Рыцарь не отставал, не смотря на всю тяжесть доспехов. Ему хватало ума блокировать атаки особо ретивых кентавров и успевать прикрыть спину безрассудного соратника. Его двуручный меч был будто продолжением рук, по первой воле хозяина мгновенно отправляя в чертоги Рэндома на весы Асхи души падших скакунов степи. Дроу же быстро отстал, не рискнув оставлять остальных солдат. Крутясь, будто ветряк в бурю, он успевал отдавать приказы подчинённым. Но их становилось всё меньше… Уже не было верной опоры с флангов, а сзади раздавались отчаянные крики. «Ничего, главное продержаться до прихода подкрепления со стороны южных и западных казарм, а там наёмничье братство даст достойный опор… Но нужно стоять. Не отступать»- Успел подумать тёмный эльф за миг передышки и ринулся пробиваться дальше. Через несколько минут, когда комендант начал отставать, к нему пробился гонец, сообщивший, что войска уже выдвинулись в скором порядке плюс с гильдии охотников и воров отправлена элита на поддержку отбивания атаки. Возрадовавшийся этой вести, дроу пошёл вперёд с новым напором и вскоре догнал уставших варвара и рыцаря. Его взгляда хватило, чтобы поднять их боевой дух и, спина к спине, тройка стала на защиту своей дислокации. Ни шагу назад – вот девиз, по которому они сейчас жили. Удары, пируэты, уклоны и блоки… Клинки, сокко и топор мелькали по кругу, образовывая вал из трупов. И стрелой не могли решить проблемы – то рыцарь, то тёмный эльф умело отбивали степные жала. Но не всё вечно в этом мире. И удача рано или поздно поворачивается боком. Очередной кентавр, падая, обрушил свою секиру на коменданта. Тому не составило труда отшатнуться в сторону, но, зацепившись ногой за один из трупов, от усталости он не удержался и завалился назад. Страшная ошибка. Некогда ловкий дроу получил копытом в грудь и повалился наземь со сломанными рёбрами. Противник хотел его добить, но варвар, не заботясь о себе, бросился защищать командира. Вторая ошибка. Пара кентавров натянула луки. Рыцарь, понимая, что рискует, ринулся наперерез и, когда стрелы сорвались, пущенные меткими руками, заслонил собой двух жертв стрелков. Первая стрела отскочила от наплечника, а вторая – пронзила бедро. Глаза человека затуманились болью. Он не плакал – недоумевал. Дальше всё было как во сне: звуки пропали, воин упал на голую степь, окроплённую кровью, перед очами мелькал топор варвара, защищающего командира и соратника… Потом пришло подкрепление. Совместными силами солдаты наёмников и стрелки охотников отбили атаку кентавров, а отряд воров поодиночке устраивал диверсии. Но рыцарь этого уже не видел. …Через пару дней, лёжа в лазарете, рыцарь встречал рассвет на ставшей привычной до колик под лопаткой койке. Уставший взгляд чуть прояснился, краснота спала с капилляров… Но на что ему покой? Ведь цель удаляется – в этой суматохе ещё нужно найти демона. А он мог спокойно убежать в любую новую сторону… За такими мыслями к рыцарю зашёл варвар, что вместе с ним побратался на поле боя. - Как себя чувствуешь? - Жить буду,- чуть хрипя, ответил раненый и поморщился от боли в перевязанном бедре. - И то хорошо… Повисла гнетущая пауза. - Ты знаешь,- гость первым разрушил тишину,- а ведь комендант погиб в тот день… - Как?! - Сломанное ребро пробило лёгкое, целители спасти не успели… - Жаль его… - Ты знаешь, а ведь проклятие некроманта не сбылось. - В смысле? Ведь он чётко дал понять, что без дроу Лагерь прекратит существование! - А Лагеря больше и нет. В том понимании, что раньше. Теперь здесь не будет и коменданта, вся власть полностью в наших руках. Сами себе хозяева, так сказать… - Получается, проклятие сработало частично. - Похоже на то. Ещё одна заминка на несколько минут, и снова её разорвал голос варвара, протянувшего свою лапищу к рыцарю: - Лакорп, приятно познакомиться. Тут пришёл момент удивляться рыцарю. Миг замешательства, и он пожимает руку соратнику: - Приятно. Но у меня нет имени. Я отрёкся от него… - А прозвище? Как тебя называть?- смутился новый друг. - На войне мы обходились без имён… Хотя… Да, есть одно, что приелось и до сих пор теребит сердце. Называй меня Литером. - Литер… Почему именно им? - Когда-то,- в горле рыцаря собрался спазм, но он его всё-таки подавил,- мне был дан приказ убить. Убить не врага народа, не зло в личине разумного существа… Убить мирных граждан какой-то деревни. Стереть её с земли. Я выполнил… Тогда понял, что Боги отвернулись от грешника. И…- рыцарь закатал рукав хлопковой рубахи, что надели на него во время лечения,- я вычертил на запястье исповедь. Варвар недоумённо посмотрел на рунический шрам, но промолчал. - Что будешь делать дальше, Литер? - Мне нужно найти демона,- не стал секретничать эльф. - Я смогу тебе помочь? - Нет. Боюсь, это последний день, когда мы видимся. - Тогда удачи тебе, друг. В груди рыцаря что-то ёкнуло… Каким-то непривычным грузом надавило это старое и вездесущее слово… - Удачи и тебе… Друг. Надеюсь, стычка со степняками окончится победой и миром. Ничего не ответив, варвар вышел, понимая, что новый приятель - лишь мимолётное событие, но всё-таки жалел утрату, ибо настоящие друзья познаются в крови и боли…
Susanin, ну я сначала прокомментировал, а потом прочитал. И понял, что в комментарии не ошибся. Х) Серьёзно прочитал. В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, а ты думал... В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, а меня там теперь редко увидишь... В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, а кто его знает... Просто как-то лень стало туда заходить. Я даже тему там свою закрыл... В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, да, ИОН я там слил. Какой дневник Киллера? :3 В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, а точнее? Что со мной понятно? Х) В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, иди ищи сковородку, вареник. Х) В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, два дебила - это сила! В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
Susanin, Х) В режиме "Наплевать". Активированы способности: "Ненавязчивый цинизм" и "Прогрессирующий пессимизм". Забил на творчество. Время действия - надолго.
- А что случилось с Литером? Тишину таверны, нарушаемую только всполохами факелов вдоль стены да пламенем в камине, прорезал дрожащий голос молодого офицера. Он так же, как все гости и работники таверны, внимал рассказу немолодого эльфа, чьи изумрудные глаза горели ярким зелённым светом. Подняв взор от стола и обведя очами слушателей, бард ответил: - Никто не ведает. Одни говорят, что он повесился в придорожной таверне, другие – отправился в степь и сейчас живёт там в одиночестве. Третьи говорят, что ныне состоит в ополченских рядах на юге под вымышленным именем… Версий много, но факт его подвига явен и неоценим. Больше не говоря ни слова, эльф залпом осушил бокал предоставленного заведением вина и встал со своего места. Ещё раз обведя взглядом столпившихся, направился к выходу. А слушатели были погружены в размышления. Молодые ординарцы восхищались мужеством рыцаря. Офицеры более высокого чина наслаждались стремлением к цели. Несколько кураторов гильдии воров с тоской переживали лиричность, с которой жил мститель. Хозяин таверны вместе с вышибалами и кухарками упивались любовью, которой был предан рыцарь до конца… И все видели лишь манящую, красивую обёртку, в которую была завёрнута история. Да члены воровского братства ощущали приторный вкус сердцевины. Но не было никого, кто мог ощутить ингредиенты, из которых собрана эта история. Бард покинул заведение. За то время, что он вещал, солнце уже село, и верные звёзды освещали путь страннику. Он пошёл дальше ведать миру лиричную историю… Вдруг на плечо села сойка и что-то начала щебетать на ухо. Эльф улыбнулся, пересадил птаху на ладонь и шепнул певучим голосом: «Передавай ему привет». Птица улетела прочь, на прощание издав мелодичную трель лиры.
…- Ну что, Рэндом, доволен? Мне опять сто лет ждать очередного одиннадцатилунья… Вот скажи, почему ты такой меркантильный? Зачем тебе этот мир? Создашь новый… - И опять вводить порядки, чтобы ты не влез в него? Нет, Люцифер, одну вселенную я и так загубил, вторую терять не хочу. Тем более в этот раз я ничем не помогал идущему пророчеством, он сам сделал выводы. Именно поэтому я доволен. Так шла беседа двух Богов, сидящих на небесном куполе … - Да? А тогда зачем ты дал ему наводку на место ритуала моего подчинённого? - Затем, чтобы силы были равны. Не забывай, что исход должен быть не по воле превосходства, а по воле духа. - Ты не исправим… Ладно, я обратно в Преисподнюю, готовить полчища к новому столетию… Всё или ничего. - Всё или ничего.
Аспид, помнишь я говорил о произведении по ГВД? Я решил его перенести в мир собственной выдумки (займусь после смены в лагере), там ближе к концу романа будет сноска на это произведение и пророчество)