Пройдя под вытяжным колпаком, который всякий раз смешно взъерошивал волосы на голове, и сняв с ног уличную обувь, Мартин Мориц прошел в торговый зал и огляделся. Справа и слева к нему метнулись острые, цепкие глаза «цзинчей»[1] - так, коверкая ненавистное слово, простые люди называли этих молодчиков в зеленой форме с красными погонами и целым арсеналом на поясе. С невозмутимым видом немец прошел мимо них, демонстрируя паспорт и сертификат с Измерений и усилием воли подавляя в себе желание слегка подправить кулаком рельеф этих плоских желтых физиономий. Впрочем, охранники уже отвернулись от него и теперь сканировали взглядом других посетителей.
Засунув руки в карманы и тихонько насвистывая себе под нос очередную запрещенную песенку, Мартин пружинистым шагом проходил мимо бесчисленных холодильников, автоматов и стоек, за которыми улыбчивые узкоглазые девицы раскладывали по коробкам порции чего-то желто-коричневого и нестерпимо острого. На ассортимент и, тем более, на ценники он не смотрел даже из любопытства: если ты - лаовай[2], продавцы будут задирать такую цену, что не хватит и годового дохода, чтобы расплатиться. Зато хань[3] они достанут из-под прилавка хоть черта мороженого, причем практически за бесценок. По этой причине простые горожане обходят торговые центры далеко стороной.
Однако Мартин пришел сюда вовсе не поглазеть на товары для избранного класса. Он отсчитывал проходы между полками, уводившие к дверям складских помещений. Было бы гораздо проще, побывай он здесь хоть раз перед этим походом – тогда бы он, по крайней мере, знал, где искать ориентиры. Зашифрованная подсказка, рассылаемая через социальные сети, давала весьма расплывчатые сведения: нужно было дойти до шестого поворота на север (к счастью, в Солнечных городах каждое здание построено по фэн-шую, так что найти нужную сторону света не составляет труда) и пойти в направлении, которое указывает хвост кошки. Какой, к черту, кошки? Понятно, что поставщикам нелегального товара приходится каждый раз менять место дислокации, едва только возникает угроза обнаружения, и придумывать новые шифры, но уж, кажется, ничего бредовее и проще для спецслужб и придумать нельзя…
Размышляя таким образом, герр Мориц едва не пропустил нужный поворот. Его внимание привлек автомат с силиконовыми конфетками: агрегат кислотно-розового цвета, украшенный изображениями мультяшных зверят из рекламы, сиротливо стоял, отключенный от питания, в углу возле железной двери. Слева на верхней панели было крайне бездарно нарисовано существо, в котором только по треугольным ушам и полосам, отходящим от носа, можно было опознать кошку. У существа пониже спины имелся короткий отросток, задорно торчащий влево и вверх, что могло означать только одно – цель скрывается на складе.
К счастью, охранники были далеко и не могли видеть, как посторонний человек, бросая через плечо вороватые взгляды, набрал на дисплее найденный по пиратским каналам код, открыл железную дверь и юркнул в помещение.
Его встретило просторное и холодное помещение, от пола до потолка заставленное ящиками и коробками. Между этими угловатыми горами деловито сновали туда-сюда, словно муравьи, чернокожие грузчики, и им не было никакого дела до подозрительного посетителя. Первый поворот направо – и наконец, знакомое лицо: человек, известный под именем Лукаш, сидит на металлическом контейнере под колпаком вытяжки и вертит в руках черный мобильный телефон с белым драконом на задней панели. Подойдя к нему вплотную и удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, Мартин извлек из кармана электронный ключ и повернул так, чтобы ему была видна гравировка с таким же драконом на пластиковом брелоке.
- Как поживает твоя бабушка? – на дикой смеси польского и китайского осведомился подпольщик. Ни секунды не раздумывая, герр Мориц ответил на позывной:
- Просила передать привет твоей на том свете.
- Неправильно! – заржал Лукаш и, насладившись тем, как вытягивается лицо посетителя, продолжил разговор уже на чистом немецком: - Да ладно, че ты подгоняешься-то? Давай, говори, че хочешь, все достану, - и спрыгнул с ящика.
- Сигареты давай, - отозвался Мартин, удерживаясь от ответного выпада. – Только без наркоты, я за рулем.
Нырнув под металлическую крышку, контрабандист зашуршал картонками и озадаченно промычал:
- Без наркоты только женские. А то эти узкоглазые буржуи курят такую дрянь, что мозг скукоживается от первого вдоха.
- Ну, давай женские, - фыркнул Мартин. – Только найди что покрепче.
В обмен на розовую купюру в пятьсот чи-коинов[4] он получил белую картонную коробочку с прослойкой из фольги, открыл ее и извлек одну тонкую, как спичка, сигарету. Лукаш тем временем нажал на кнопку: включилась вытяжка, и немец с удовольствием закурил – если, конечно, можно получать удовольствие от вдыхания дыма сушеной травы с вкусовыми добавками, отдаленно напоминающего табачный.
Минуту стояли молча; контрабандист остервенело крутил в пальцах телефон, а герр Мориц наблюдал за тем, как желтовато-серые вонючие клубы уносятся в засасывающее нутро вытяжки. Но через какое-то время немец нарушил молчание:
- Что-то давно тебя не было видно. Когда вашу точку накрыли в последний раз? Прошло достаточно много времени.
- Пришлось ненадолго залечь на дно, - Лукаш почесал нос. – Зато теперь, когда нашел новую точку, могу продавать контрабанду, практически не скрываясь. По сути, какая разница: сегодня – тебе, завтра – какому-нибудь генералу Сяну. Покупают-то с одних рук, причем вот в таких ханьских магазинах. Только из-под прилавка, чтобы лаоваи не узнали и не обиделись, - последние слова он произнес с нескрываемой иронией.
- А если найдется какой-нибудь ретивый лейтенант, которому чихать на условности? Ну, сам знаешь: их рисом не корми, дай только выслужиться перед начальством…
- Для таких у меня есть два аргумента: первый и второй, - криво улыбаясь, Лукаш извлек из внутреннего кармана куртки толстую пачку чи-коинов и удостоверение рядового специального батальона цзинча.
Мартин присвистнул. Ему никогда не доводилось видеть такую качественную подделку, хотя он не сомневался в том, что в мире подпольщиков возможны любые чудеса. Производство липовых корочек было делом дорогим, хлопотным и безнадежным, если судить по печальному опыту десятков людей, которых по подозрению в подделке документов сгнобили в милицейских застенках. По этой причине правительство Небесной Империи до сих пор не отказалось от бумажных паспортов и удостоверений: оно просто разработало для них такую же защиту, как и для денег. Кроме того, чиновники утратили всякое доверие к цифровым носителям. Еще до начала Последней Войны, положившей конец старому миру, электронное подтверждение личности было привычным делом, но в новом государстве от него отказались – хакеры быстро воспользовались бы своими талантами для того, чтобы подделывать коды доступа и создавать фальшивые документы для внедрения нужных им людей в госструктуры.
Они поговорили еще немного, обсудили новости, которые, впрочем, не представляли из себя ничего интересного. Затем Мартин отдал окурок Лукашу, выменял еще пару чи-коинов на таблетку «анти-цзинча», чтобы перебить табачный запах, и покинул склад с того же выхода, которым пришел. К счастью, никто из работавших на складе грузчиков им не заинтересовался.

Главный советник вице-секретаря Третьего города генерал Шенг Чин и сопровождающие его эксперты из Центрального Комитета Управления НИУ шли по длинному узкому коридору с цинковым полом и стенами, плавно переходящими в потолок высотой не больше двух метров. Их сопровождали несколько местных сотрудников, хотя в этом была чисто формальная необходимость: каждый хань, состоящий на службе у Императора (то есть практически любой), знал эти тайные проходы как свои пять пальцев – или как свою родословную вплоть до двадцатого колена. Хань вообще необычайно гордились всем, что каким-то образом связано с их историей и культурой, ведь они являются, пожалуй, наиболее древними из всех историй и культур на этом умирающем комочке почвы и воды, который мы когда-то называли Землей. А самое древнее и, следовательно, проверенное многовековым опытом – разве оно недостойно того, чтобы прожить еще, по крайней мере, столько же? Чистое, величественное, не запятнанное тлением морального разврата, коему предавались остальные народы вплоть до XXII века?..
Делегация остановилась перед двойной пневматической дверью. Один из сотрудников приложил к сканеру бейдж: раздался писк, после чего сотрудник по очереди назвал три кодовых слова через равные промежутки времени. Панель на сканере загорелась зеленым светом, и створки двери с шипением поползли в противоположные стороны.
Еще один коридор, пошире, с рядами галогеновых ламп по стенам, полосами труб и пучками проводов, привел генерала и его команду экспертов на один из мостов, соединяющий противоположные стены громадного подземного ангара. В центре помещения темнела круглая шахта диаметром более пятидесяти метров, винтом уходившая вниз. Там, на самом дне, голубые искры сварочных аппаратов освещали блестящие металлические бока первого «Императорского дракона».
- Желаете осмотреть корабль или сначала произведете проверку других отсеков? – спросил сотрудник, который открывал дверь.
Он говорил не на чистом китайском, а на каком-то из его многочисленных диалектов, причем не самых чистых. Шенг Чин понимал его речь, но использовавший его человек в глазах высокопоставленного чиновника выглядел не лучше, чем скрюченный индус, моющий полы на третьем этаже. Поэтому генерал обратился к нему на эталонном путунхуа только затем, чтобы несколько принизить своего провожатого:
- Кто инженер-архитектор?
- Константин Журавлев, господин Чин, - сотрудник НИУ почтительно склонил голову.
- Проводите нас к нему, - сказал генерал, опять-таки из протокольной вежливости, поскольку найти инженера-архитектора он без труда мог бы и сам.
Делегация покинула мост, и через некоторое время другой коридор, ничем не отличавшийся от первого, привел ее на средний этаж, как раз к огороженным краям шахты. Навстречу генералу уже спешил взлохмаченный человек лет сорока в черно-белой униформе, на ходу сматывавший какие-то провода.
Таких людей, особенно обладавших славянской внешностью, генерал Чин ненавидел, пожалуй, больше, чем тех хань, которые не утруждали себя изучению нормативной формы главного государственного языка. Русские, столько веков воображавшие себя силой, способной принимать самостоятельные решения, одними из первых пали в ходе Последней Войны под натиском Объединенной Азиатской Миротворческой Армии. Однако, когда на руинах старого мира возникла Небесная Империя, пришлось признать, что эти странные, даже сумасшедшие люди обладают одним качеством, которого нет у хань (к счастью, это единственный их недостаток) – способность к оригинальному творчеству. Запри русского в комнате одного и дай ему обломки детского велосипеда, который переехал танк – и он соберет из него все, что угодно, причем даже способное к самостоятельному передвижению. Хань же никогда не отличались шириной полета инженерной мысли, и их проекты в лучшем случае оказывались несколько худшего качества. По этой причине Небесная Империя, чья идеология не приветствовала распространение какого-либо высшего образования среди лаовай, вырвала этих людей, называемых учеными, из общей системы, чтобы они в подземных ангарах создавали звездолеты нового поколения. И по этой же причине генерал Чин усиленно выдавливал из себя улыбку, глядя в лицо этому человеку.
- Здравствуйте, господин Чин, - выдохнул архитектор Журавлев и поприветствовал генерала кивком головы.
- Да будет вечной милость Императора, - отозвался тот. Что ж, этому недоразумению, пожалуй, можно простить даже незнание путунхуа. – Господин Журавлев, проводите меня на нижние этажи и не утруждайте себя выуживанием из головы ненужных чисел – я очень тороплюсь и должен закончить осмотр как можно скорее.
- Как вам будет угодно! Прошу сюда, здесь лифт…
- Стойте! – пока архитектор размахивал руками, генералу удалось разглядеть маленькое, водянистое синее пятнышко на белом рукаве униформы. – А что это у вас на левой руке, господин Журавлев?
Ученый опустил взгляд на свой рукав. На мгновение лицо его посерело, но в следующую секунду он, как ни в чем не бывало, отмахнулся:
- Ручка протекла, я пытался замыть чернила.
- Ручка? – переспросил генерал Чин, когда делегация начала заполнять лифт. – Из Главного Управления пришло известие о том, что Солнечная Столица направляет в наш город своего эксперта, Вам об этом известно?
- Да, господин генерал…. Но чего нам бояться? Уверяю Вас, здесь все на высшем уровне…
- Не сомневаюсь. Однако, - он встал чуть ближе к архитектору, поскольку двери лифта закрылись и кабина плавно поплыла вниз, и угрожающе зашептал ему на ухо: - Вам стоит немедленно позаботиться о том, чтобы ручки в Вашем отделе заменили на более качественные, если не хотите, чтобы за это, - он указал на рукав ученого. – Вас уличили в нарушении Закона.
Архитектор Журавлев прекрасно понимал, что имел в виду генерал Чин по «нарушением Закона». Под этими словами понимался целый ряд действий и занятий, которые в Небесной Империи считались неприемлемыми: например, употребление алкоголя или наркотиков, чтение запрещенной литературы, интимная связь вне брака, ношение одежды с символикой одного из государств, уничтоженного китайской армией, и так далее. Но все эти проступки были мелочью по сравнению с инакомыслием, которое Небесная Империя долго и успешно (якобы) пыталась искоренить в разных точках планеты.
Одним из непростительных преступлений против Закона считалось занятие наукой. Разумеется, имелась в виду не та отрасль науки, которая позволяла хань строить звездолеты или здесь же, в бункерах, производить синтез пищевых химических соединений, а генетика. Задолго до начала Великих Войн она и весь ее научно-технический комплекс положил начало процессам, которые поставили человечество на грань выживания. Выращивание ГМ-растений привело к тому, что Земля стала непригодной для проживания человека, и все формы жизни, от крупных животных до микроскопических организмов, стали ему органически враждебны. Вспышки неизлечимых болезней, выброс в атмосферу огромного количества аллергенной пыльцы, а вместе с тем – массированные бомбовые удары по самым густонаселенным районам Китая, Кореи, Индии, Северной Америки….
И только в XXII веке люди, наконец, поняли, что их бесконтрольное вмешательство в генетический код живых организмов было огромной ошибкой. Небесная Империя провозгласила генетику и весь комплекс ее знаний «проявлением крайнего инакомыслия и опасным занятием, которое чревато полным вымиранием человечества и распространением генетического загрязнения за пределы Земли». Следовательно, все разработки и теоретические знания, а также носители этих знаний, подлежали не просто уничтожению, а искоренению из человеческой памяти. Будто никогда и не было такой науки, так же как и Земля никогда не была приветливой к человеку…
- Не беспокойтесь об этом, - наконец, произнес ученый. – Младший инженер-архитектор Журавлева уже занимается ревизией специального оборудования. Не без уверенности могу сказать, что уже к концу этого рабочего дня в этом ангаре не останется ни одной неисправной ручки… а вот и наш этаж. Прошу сюда, господин генерал.

---

1. От «Jǐngchá» («цзинча») - название китайской милиции.
2. Кит. – «иностранец»; здесь: человек не азиатской внешности.
3. Кит. – «китаец»; здесь: человек азиатской внешности.
4. Основная валюта Небесной Империи. Стоимость фиксированная – около 30 руб.