Собственно, всем дня. Я наконец-то собрался духом заняться тем, с чего началась моя творческая жизнь. Хроник. Они пережили столько перезапусков, что даже Лис с его ска и рядом (хотя может и рядом) не стоял... Очередная и, надеюсь, последняя попытка создать историю, достойную Вашего внимания.
Часть 1. Призрак
Пролог PROPER
В основе всего положена охота. Бурлящая в предвкушении добычи кровь, ровное дыхание и отдающее гулом в ушах сердце. Подёргивающиеся ноздри, обострённые чувства. Комок рокота триумфа в горле. Эти чувства незабываемы для каждого охотника. И каждый раз, вновь преследуя свою цель, ты испытываешь их по новой. Вожаку клана Белых лап не впервой выходить на тропу охоты. Как и у других обитателей Вой леса, он, вожак, возглавлял погоню. Мощные лапы беззвучно вминали опавшую с недавним приходом осени листву, Амор, а именно так звали вожака, вёл стаю. Густая шерсть отливала серебром под косыми лучами заходящего за горизонт светила, семья оленей, ничего не подозревая, паслась недалеко на лугу. Бока раздувались от глубокого дыхания сосредоточенного и контролирующего себя охотника, олениха встрепенулась от еле слышного шороха вдалеке и была уже готова, стремглав, помчаться прочь, но быстро успокоилась – то стая соек отправилась после короткого отдыха в ночное путешествие по миру. Солнце коснулось края горизонта. Оленёнок бегал вокруг матери, устав стоять на одном месте, кусты разошлись в стороны перед выскочившей на поляну стаей волков. Нет, не волков, поскольку волки гораздо меньше этих созданий. Стая быстро заняла пространство по краю поляны, отрезая пути отхода оленьей семье. Амор вырвался вперёд, секунда заминки, и прыжок. Матёрый олень с красивыми, ветвистыми рогами с тридцатью семью отростками, встретил грудью нападающего. Волк, но не он, попытался прокусить толстую шею, да только челюсти не смогли сомкнуться, и Амор упал. Олень с рёвом встал на дыбы и попытался втоптать наглеца. Вожак стаи был проворнее. Немногим меньше, быстрее, он отпрыгнул в сторону и налетел в бок оленя, силясь повалить свою добычу. Но нет. Олень выстоял, понимая, что если падёт он – падёт его семья. Опустив голову, отец небольшого семейства помчался на противника, целясь рогами в туловище. Амор увернулся, дыхание ровное, это его не первый олень, отчаянный и опасный. Но для оленя это первый волк таких размеров. Хищник в очередном прыжке, непостижимым образом, обвился вокруг шеи, влетев на спину своей жертвы. Мощные клыки вгрызлись в холку оленя, лапы стали драть спину. Безумие охватило гордого оленя, с очередным рёвом он припустился прочь, но не успел сделать и пары скачков, как упал. Волк повалил свою добычу. Дальше дело за малым: перекусить шейные позвонки. Страх в глазах оленя, отца, за семью медленно угас с жизнью. А через несколько мгновений и олениха с оленёнком отправились вслед за главой семьи в небесные пастбища, или куда уходят души животных после смерти… Акт охоты состоялся. Вожак первым отведал добычу и уже облизывал окровавленную морду. Последний луч заходящего солнца блеснул из-за горизонта, лес окутала тьма. Стая возвращалась домой с добычей. Сегодня Амор не промахнулся.
Загадочен и прекрасен материк Лунаэнриз, своим контуром повторяющий ночное светило, только начавшее стареть. Мир на землях его властвует последние десятилетия. Конфедерация, установившая свою власть одиннадцать поколений назад, безустанно блюдёт законы, подписанные предками сегодняшних представителей семи конгломератов. А голосом их выступает представитель человеческой расы, выходец дворянского рода Речного края. Пиил Шестой. Невысокого роста, широкоплечий от долгого просиживания на троне, этот достаточно молодой ещё человек решал вопросы мирового масштаба. Прямо с инкрустированного драгоценными камнями с куриные яйца престола, оставленного отцом его, Августином Вторым Увядшим, что умудрился разрушить установившиеся порядки и накалить отношения между эльфийскими народами, а также заставил усомниться в компетенции человека на роли правителя Конфедерации. В свои пятнадцать лет Пиил Шестой, взошедший на престол, радикально перевернул политику Конфедерации, возведя заново порядок между враждовавшими народами, за что получил народную любовь, за что нарекли его Строителем, возвёдшим новые законы на истлевшем фундаменте. Так, в этот день, как и все прочие, не зная отдыха, пусть и восседая на неудобном троне, но в окружении кип бумаг, разбросанных прямо перед ним, некоторые лежали на маленьком столике для праздничного кубка, Пиил изнывал. Не от скуки, нет, он любил то, чем занимался, ему хватало ума, чтобы не теряться в обязанностях, как его отец. Ему хватало ответственности, чтобы не бросить всё и не погрязть в пьянстве и блуде, как его предок, Пиил Второй Расточитель. За двухметровыми окнами, украшавшими и обеспечивавшими освещением приёмный зал, разгорался рассвет поверх крыш коттеджей жителей придворцового района, поверх внутренних крепостных стен, поверх убегающей к горизонту реки, на которой монументально возвышался город, что столичен для Конфедерации. Но который суверенен. Подобно городам мифического Загорья, столица сама по себе есть государство. Пиил, которого гордо титуловали при венцевании императором Союза Семи Свободных Рас, а именно так в народе пропагандировали Конфедерацию, не чувствовал себя оным. Он был таким же бюрократом, как и восседающие в канцеляриях туши. Разве что занятия фехтованием в прошлом скрашивали его состояние, пусть и форме это не сильно помогло. Но в такие дни, типичные, серые, полные бумажной волокиты от дорассветного часа и до послезакатных часов, он жалел о том, что такой правильный, что сам без грехов своих предков, олицетворение основоположников рода, тех, кто возводил Конфедерацию более двухсот лет назад. Утрений покой императора прервал грохот и скрежет отворяющихся створок парадных дверей. Приёмные часы для дворян, послов и недознати, как выражался сам Пиил, то есть тех, кто своим трудом, а не родословьем, добился уважения в Союзе, начинались только после полудня. Поэтому его удивлению не было предела, когда, широкой походкой, с надменным взглядом и очередной кипой бумаг к нему приближался с целенаправленым видом посол степного ханства. Раскосые, миндальные глаза на желтоватого оттенка лице орка полыхали ненавистью, лысый череп, украшенный вязью шрамов, пульсировал в такт часто раздувающимся ноздрям. Полы мантии путались у привыкшего к более практичной одежде воина, вынужденного торчать здесь, на другом конце материка, чтобы нести волю хана, да славен будет он ещё сотни вёсн, императору Конфедерации. - Это возмутительно!- прогремел звучный, чуть ломаный, голос орка.- Бескрылые чайки не имеют никаких прав на охотничьи угодья. - Почтенный… - По хартии степных угод, составленной и подписанной семь десятилетий назад тремя сторонами конфликта и вашим дедом, Пиилом Пятым Мирным, все земли от запада Догорного озера и вплоть до конца солнечной тропы принадлежат ханству,- перебил Пиила посол, от злости бросая в императора бумаги с подробностями заключения оной хартии и подписями участвовавших сторон. Не сказать, что Пиилу Шестому понравилось обращение посла к себе, венценосцу, но это уже пройденная за десяток лет игра, и император усвоил правила. Как и все предыдущие разы, когда какой-нибудь важный орк захаживал с просьбой, выраженной в столь дерзкой форме, он медленно поднялся со своего насиженного места, поправил манжеты шёлковой рубашки золотого цвета, подошёл в упор к даже не моргнувшему орку. Через секунду чуть пухлые пальцы правой руки Пиила уже сжимали шею посла, а сам он тихо нашёптывал в остроконечное ухо: - Ты, помёт так нелюбимых тобой чаек, как посмел поднять голос, на меня, того, кого боится хан, на того, в чьих руках твоя жалкая жизнь? Следующие полминуты шла безмолвная дуэль взглядов. Раскосый взгляд степного орка тонул в золотых глазах цвета крестьянских пашен императора. Стало настолько тихо, что, казалось, даже город за окном, который должен был оживать, смолк. Орк рассмеялся. Хрипло, но столь уверено, сколь позволяло его неудобное положение в тисках Пиила. - Хан никого не боится,- ответил посол, когда император его отпустил. Невольно он стал потирать зудящую после небольшого удушения шею, но улыбка с его лица не сходила ещё долго. - А теперь поговорим по делу, посол Уру-Тул. Жалуйся, что не так в твоих краях?- начал уже деловой разговор Пиил. - Бескрылые чайки, чтоб их по степи табун гнал,- начал, не фильтруя речь, назначенный ханом на почётную для людей, но презираемую воинствующим народом должность орк,- так вот, они сунулись на земли, принадлежащие доблестному хану, да… Пиил прицокивал, качал головой и всем своим существом поддерживал переживающего за гармонию на землях своего народа орка. Бескрылые чайки, как выражался посол, были степными братьями своего горного рода. Дети Холи. Люди. И птицы. Народ, что, как гласят легенды, спустился с небес, чтобы даровать всему живому на земле дух той, истинной свободы. Но всё ложь. Прошли те годы. И, когда-то великий народ, рассекавший крылами кромку неба свода, ныне обмельчал. Сухой, ломкий стан, вытянутое, осунувшееся лицо, впалые глаза молочного цвета. Крылья. Которых нет. Хотя, конечно, это не так, и у общин, живущих на Остревых пиках, крылья есть. Они даже летают с завидной регулярностью. Но те Дети Холи, что слишком буквально приняли возложенную на них миссию, давно потеряли ту мощь, теперь им крылья служат только воспоминанием о былом величии. Были ещё одни, о которых не принято упоминать. Проклятые. Да, богиня, что наказала быть свободными, этой же свободы и лишила самых ретивых. Тех, кто возжелал вернуться на первородину – небо. Обескрыленные. Как напоминание о своём роде, только небольшие горбинки на спинах. Ныне, подобно тёмным эльфам, они живут в подземельях да в сказаниях, так как редко их увидеть под солнцем удаётся простому смертному. Так что там за вопрос? Дети Холи. Что в степи. Для Пиила этот вопрос распри между крылатым народом и орками за земли возникал чуть ли не ежеквартально. Как сезон посадок, охоты, снятия урожая, зимовья, не важно. Всегда придёт достопочтимый Уру-Тул с кипой дубликатов договоров, хартий, манифестов, да начнёт возмущаться. Здесь пересекли бескрылые чайки границу. Здесь увидели их с погона. Здесь услышали их писклявый голос пьяные после праздников табунщики. Пиил изрядно подустал от круговерти вопросов за те десять лет, что на посту посла ханства был Уру-Тул. Так и сейчас он искал выхода из своего положения. В мгновение, когда лучи восходящего солнца коснулись противоположной окнам стены, двери вновь с грохотом распахнулись. «Спасение»- подумал император. «Бестактность»- возмутился посол. Под разряды фанфар и протяжный стон труб, завершая невероятную серию кульбитов флягом, в зал ворвался шут. - Время веселья, мусье!- с сарказмом, присущим людям его профессии, отозвался шут. Следовавший за ним оркестр из пары барабанщиц, трёх трубачей и саксофониста рассредоточился по всему залу, создавая эффект вовлечённости присутствующих в круговорот мелодии. Беззаботной. Дикой. Дерзкой. А оттого живой. Шут, парниша лет пятнадцати, ещё не начавший бриться, на голове потешная шляпа с тремя бубенцами, сам он в разноцветном, многозаплаточном камзоле, обутый, на первый взгляд, в неудобнейшие туфли с длинным, закрученным носком, а на деле акробатические сапожки с низкими бортами да поверхностно приделанными для создания эффекта массивности тряпками и вставками. Уру-Тур его ненавидел. Орк сам не знал почему, но то, как часто скоморох, чьего имени не знал никто при всём императорском дворе, да, наверное, и во всём Союзе Семи Свободных Рас, вмешивался в столь важные для ханства вопросы… Трясло его явно, он этого не скрывал. Пиил сразу же переключился на шута, давая понять послу, что вопрос с нарушением границ отложен до следующего визита. Как же так, день только начался, император ещё не успел насладиться утренним шоу, а тут его уже нагружают какими-то важными, требующими досконального расследования вопросами. Не порядок. Орк только развёл от безысходности руками. Через минуту его в зале уже не было. Но зато был шут. - Ты не представляешь, как вовремя,- с благодарностью произнёс император так, будто говорил не с ровней – другом. - Кухарки нашептали, что во дворец влетел странный орк, будто даже образованный, что странно для их народа. Тогда я понял, что нужно спасать ваше величество. Его бодрости можно было позавидовать, чего не сказать о членах пришедшего вместе с ним оркестра. Их сдерживало от немедленного свержения в сон только присутствие, пожалуй, самого влиятельного человека во всей Конфедерации. Шута же разница в сословии и возрасте, казалось, забавляла. Он продолжал кружиться-вертеться. Разбросанные по полу листы взметались ввысь в такт отбиваемому шутом ритму. Пиил тщетно пытался их собрать в кучу. Казалось, у такой фигуры должны быть слуги и лакеи для подобных занятий. Но нет. Тут вставали несколько крайностей. Так, например, император не любил, когда кто-то трогает его беспорядок – удобнее работать в подобном хаосе, видите ли. Во-вторых, вставал вопрос о трудовых договорах, обеспечении пенсионных выплат, а так как Союз переживает не самые радушные для себя времена, то растрата бюджета на подобные мелочи была расточительством. Но убраться Пиилу не дали. Дверь вновь, уже в третий за это утро раз, отворилась. С грохотом. Эхо заглушило барабаны. Оркестр по быстрому пасу шута замолк. Сгорбившийся в три погибели на полу император выпрямился. В зал вошёл Калир. Тогда как все восхищались добротой и проницательностью императора, этого человека боялись. Военный советник венценосца, мастер Сил. Его методы жестоки. Предсказуемы. А от того не менее эффективные. Один из тех, на ком держится законность в Конфедерации. Официально первый после императора на всех землях Союза Семи Свободных Рас. Только мало кто знал, что на деле он второй – первым является загадочный лидер теневой канцелярии, мастер Дел. Именно из-за этого Калир был столь дерзок в решениях и нагл в действиях. Он пытался подняться выше того, кого никогда не видел. Сам он, в свой седьмой десяток лет, не терял сноровки, был столь же быстр, ловок, силён, как и в молодости, а в остроте ума ему позовидует всякий иной стратег. И был он столь же широкоплечим, как и раньше, с волевым подбородком, скрытым двудневной щетиной. Пусть в собранных в пучёк на затылке тёмных волос затисался седой проблеск, а дома ждут внуки – он ещё способен взять приступом ни одну крепость. - Что случилось, Калир? Приёмные часы у императора начинались после обеда. Как же, не было и дня, чтобы какое-нибудь обстоятельство не испортило утренний покой. А если в такую рань появлялся военный советник, то Пиил, наученный горьким опытом, ждал большой беды. Калир махнул рукой, прогоняя из приёмного зала шута с оркестром, а когда они вышли… Ну или он решил, что вышли. Тогда он заговорил: - У нас проблемы. - Это я уже понял. Давай сразу к делу. Советник пожевал щёки и продолжил: - Один из посёлков у Солёного озера подвергся нападению вампиров. Никто не выжил. Требуется срочное вмешательство. - Что?! Седлать моего коня! Будить магов! Выдвигаемся немедленно. Уже на улице, начавшей прогреваться первыми лучами летнего солнца, император Союза Семи Свободных Рас подумал: « Вот вам и доброе утро.»
Вы когда-нибудь играли с судьбой? Нет, не то, чтобы проснуться на час раньше, чтобы сделать приятное любимой жене в кой-то веки. Я про азарт. Когда ты на грани. И только твоя чёртова удача способна изменить всё. Пан или пропал. Аверс ли, реверс. Триумф да фиаско. Кто готов поставить на кон всё? Кто готов выставить богам саму душу? Сыграть в кости с самой Аей. Вторая в пантеоне местных богов, богиня семейного очага и одиночества, жизни и смерти. Первого вздоха и посмертной улыбки. Изображали её в виде молодой матери с двумя младенцами на руках. В правой ревёт и брыкается Мьора – богиня разврата и искупления, а в левой спокойно спит Тей – бог плодородия и тления. Её муж, Рэндом, - зиждитель мира сего, воплощал первородную Тьму, из которой он соткал всё живое и нет, из которой появились эльфы, люди, демоны и все прочие создания. Он был богом случая. Всего и ничего. Образом Жизни. Смерти. Говоря о вмешательстве в судьбу мира, его упоминали в первую очередь. Рэндом появлялся на протяжении всей хранящейся в памяти ветхих книг и письмён истории Лунаэнриза, когда-то называвшейся Лунаоло, но это уже другая история. Рэндом, будучи сам азартным, подписал с Аей договор. Каждый избранный смертный сможет сыграть посмертно в кости с самой богиней. Выкинешь любое случайное число – получишь смерть, которая итак настигла. Если же повезёт на чётных чисел дуплет – получишь вторую жизнь. Нечётных – душа твоя потеряет грань между обоими состояниями. Тех, кто выкидывал нечётных значений пару, именовали ужасом ночи. Лишёнными душ. Вампирами. Вечно голодные до крови. Их жизнь освещается луной, так как солнечный свет обжигает им плоть. Их немного, они живут небольшими общинами, гнёздами, в стороне от людей. Питаясь, как дикари пустыни, сырой плотью диких животных, так как нервов на разведение собственного скота у них нет. Иногда случаются рецедивы. И они выходят на убой поселений. Как правило Конфедерация их выслеживает следом и вырезает всё гнездо. Но до этого доходит редко. Вампиры не настолько глупы и безрассудны. Но пару раз за столетие подобное случается. Те же счастливчики, что выигрывают партию с судьбой… А что они. Им благосклонная Ая дарует вторую попытку. Единственный нюанс (куда же без него в деле с богами) состоит в том, что твоя травма, привёдшая к смерти, остаётся с тобой на следующую жизнь. Лишился руки, умер от потери крови? Значит, будешь жить без конечности. Сгорел заживо? Наслаждайся во второй попытке ожогами. Соответсвенно, играть с Аей удаётся не каждому. Это должен быть азартный человек. Поистине азартный. И именно человек. Более рисковых существ, более приближенных образом и подобием к творцу их, Рэндому, не было во всём мире. И называли их в народе некромантами, теми, кого заманила в свои сети Ая. Сыгравшие с судьбой. И победившие. Простые смертные, кому не дано познать такого адреналина, кто никогда не сможет побороться за шанс прожить второй раз… Они боялись отмеченных Аей. Большинство из некромантов были обезображены своими травмами, из-за чего ютились обособленно, на Одинокой горе, откуда вытекала река Перемен, текущая прямо на Восток, через столицу, прямиком к бухте Историй. И жили они вместе, под жёсткой рукой своего лорда. Имя его Энрико Бланш. Пять раз обыгравший смерть. Когда-то он первый бросил вызов Ае. И после этого ещё четыре. Сколько ему ныне лет не знал никто. Но того молодого угара он не растратил. Обескровленное лицо (третий смертельный удар лишил его сердца), гордый стан, он тот, кто видел становление этого безумного мира, участвовал в войнах, его красивое лицо скрывало боль от исполосованного шрамами от пыточных клещей и мечей тела, а высокий ворот застёгнутой на верхнюю пуговицу хлопковой фехтовальной рубашки скрывал витиеватый узор петли. В последний раз его пытались повесить за растрату бюджета. Наивные. Он юлил, воровал, убивал дольше, чем иной эльф эту землю топчит. И не мудрено, что именно его выбрали лордом Одинокой горы. Хотя должность эта больше формальная, так как тот, кто обошёл смерть, равен перед таким же. Так считает Энрико. И этого правила придерживались все жители горы. Были и несогласные. Ну как, несогласные… Те, кто не хотел лишаться своей первой жизни. Как правило, что их отметила Ая, они скрывали. Они продолжали жить в городах и поселениях, заниматься тем же, чем и доселе. Среди них были и влиятельные фигуры. Считается, что архимаг города Семи Столпов, так же был некромантом, поскольку даже маги столько не живут… В любом случае, они скрывали свою суть. Может, с простыми людьми это и работало. Но каждый отмеченный богиней находил во взгляде такого же что-то родное, близкое ему, что узнавал своего брата всегда безошибочно. Энрико наслаждался открывающимся со своего балкона видом. Как лорд горы, он жил на самом её пике. Видовая площадка оплетала её вкруг. Но больше всего он любил наблюдать за рассветом, поднимающимся прямо по прямой над рекой Времён. А в правой руке муштрук. В быстром ритме, он описывал пируэты вокруг змейкой извивающихся пальцев. Курение – дурацкая привычка первой жизни, что осталась с Энрико и до сегодняшнего дня. Периодически, муштрук постукивал по парапету, когда в голову лорду горы закрадывалась неожиданная мысль. Иногда спокойное бытие Энрико разбавляли события извне. Он, пытаясь вклиниться всюду, рискнуть, не имел на то уже возможности. Как выразился бы логист торговой гильдии, его списали. Хотя удача благоволит тем, кто верно ей служил… Уже сотни лет. Так и этим утром, когда витражные двери открылись с тихим шорохом за его спиной, он с надеждой приостановил пляс муштрука, постучал им о парапет и продолжил крутить. - Мой лорд, у нас проблема. - Что случилось?- холодный голос Энрико не выдавал возбуждения. - Нарушение третьей директивы договора неживых. Вот теперь Энрико пожалел о своих желаниях. Боги коварны. Боги удачи десятикратно. Пальцы сбились, танец потерял свой гипнотический эффект. Кисть судорожно разжалась. Энрико провожал взглядом очередной, улетевший к подножью муштрук. Сколько там их похоронено, он уже не знал. Зато в серванте всегда найдётся десяток запасных, любезно дополняемых дворецким. Когда Энрико Бланш только стал лордом, а это было после третьей реинкарнаиции, он составил свод правил, директив, которым должно было следовать всем отмеченным Аей. Собствено, он и был первым и единственным лордом. Избрание лорда – первая директива. Вторая предполагала изоляцию. Несогласные лишались поддержки горы. Третья, и последняя, была, на самом деле, самой важной. Она подчёркивала важность гнездования вампиров вдали от поселений живых существ, им давалось покровительство горы до тех пор, пока они не перешагнут черту, потревожив покой смертных. На самом деле, Энрико нисколько не заботило, кем питаются вампиры, пусть и живыми, но если они привлекут внимание правительств других государств, он принимал меры. Дескать, друзья, у нас порядок, законность и прочее, а вон те. Да, те, что ваших людей (эльфов, орков, не важно) поели, ну… Они нарушители, с ними решение одно: смертная казнь. - Позови алхимика,- отдал приказ ожидавшему дворецкому. Который с поклоном удалился. Утро было испорчено. С этой мыслью Энрико, затворив витражный балкон, вошёл в рабочий кабинет, не лишённый изыска. Убранство пестрило чётко читаемым вкусом эстета, которое развилось за столько лет. Ещё пару сотню лет назад вокруг были бы безвкусные, дорогие безделушки. Сейчас же всё гармонировало, не было выбивающихся из общего рисунка вещей. Поправив спутавшиеся на ветру волосы, он сел за рабочий стол, по краям которого высились аккуратно разложенные стопки документов. Инкрустированное мелкими топазами перо, роняя чернила на лакированное дерево столешницы, быстро забегало по одному из листов с заранее готовым шаблоном. В дверь решительно постучали. Не ждя ответа, в кабинет вошёл, почтительно согнувшись в поклоне, алхимик. - Звали, милорд? - Да, Тотт. У меня к тебе вопрос. Тотт, алхимик в прошлой жизни… То есть одной из прошлых. Так же как и Энрико, он был одним из немногих, кому удалось сыграть с Аей повторно в кости. И в третий. И в четвёртый. Собственно, он топтал этот свет столько же, сколь лорд Одинокой горы, разве что каждую жизнь проводил подольше. Он никогда не рисковал, не будучи уверенным в сколь малом шансе на результат. За это его и уважал Энрико, за это алхимик, которого так продолжали называть и по сей день, получил должность консильери лорда. Его советника и заместителя. - У нас ситуация с третьей директивой. Тотт нахмурился, погладил, по привычке, обезображенное в давние времена взрывом колбы с горючими маслами лицо. - Необходимо личное вмешательство. Нужно показать конфедератам, что вампиры живут по нашим законам, что мы контролируем ситуацию. Теперь была очередь Энрико предлагать: - А если то гнездо настолько обнаглело, что вырезало всё поселение? С меня опять попытаются шкуру снять, второй раз одним сердцем не отделаюсь. Больше нет. - Апеллируй декларацией вольностей. - Эх, вот были времена: всё решали меч и хитрость, магия и эмоции. Простые эмоции… А теперь? Словесные войны! Политиканы лишний раз боятся обножить клинки, всё пекутся о ценостях жизни каждого существа этого мира, о равноправии всех перед каждым,- причитал Энрико, пожёвывая муштрук.- Чушь, которая нежит слух стадам людей, эльфов, орков, подкреплённая поддержкой детей Холи. - Милорд. Время не терпит. Для философствования ещё будет время. Сейчас же стоит отправиться к озеру. - Да, стоит…- Энрико протянул печать с изображением горы консильери.- Пока меня нет, ты за главного, друг мой. Тотт принял с поклоном перстень лорда Одинокой горы. А Энрико Бланш, первый среди не раз живых, со вздохом отправился к винтовой лестнице, закуривая первую за это утро сигарету. Ему предстоит долгий путь, а третья директива не даст возможности отдохнуть теперь долгое время.
- Ая жаждет крови! - Жертву богине! - Жертву матери! Бесновались вампиры. Пятнадцать жителей гнезда, перекрикивая друг друга, суетились, как базарные растовщики. Все молоды телом, лица горят от возмущения. Кто сказал, что вампиры безкровны? Бездушны да, но небезкровны. И жар их речей устремлён был к единственному молчавшему, отцу рода. Как и они, молодой, но с холодными глазами расчётливого когда-то человека, он возвышался над ними, стоя на грубо сколоченном подиуме. Поверх чёрного камзола запыленный и протёртый местами плащ, капюшон опущен, кроя глаза. Холодные. Без огня. Без животворного пламени. Но за пять десятков лет жизни он свыкся со своей долей, основал гнездо, куда приходили молодные, недавно обращённые вампиры. Потом уходили, не принимая порядки. Оставшиеся же становились частью семьи. Небольшой, но крепкой, где каждый помогал друг другу, пусть и не из добрых побуждений (души всё-таки у вампира нет), но из чувства необходимости: помоги гнезду стать сильнее, и сильнее станешь ты. Да, бывают приценденты, особенно с новообращёнными вампирами, когда идут битвы за главенство в гнезде, но среди уже поживших вампиров таких беспорядков никогда не было. Как правило, в таких гнёздах даже главы не было, все вопросы решались сообща, если на то была необходимость. Так и в этом случае. Куда один не пойдёт – все не пойдут. Основное правило семьи. Пятнадцать вампиров приняли решение, оставался один. Самый «пожилой» из них. Смело именуемый древним, поскольку видал минувший век, в отличии от родичей. Но он ещё не был до конца уверен в правильности общего решения. Слишком сложным от своей простоты было оно. Ситуация из ряда норм выходящая: одна из вампиресс гнезда пропала. Это могло быть нормой в другом гнезде, но не здесь, где о каждом уходе обязательно хоть кто-нибудь да знал. А тут не слова. И о мимолётном побудждении тоже речи быть не может, ведь она была фавориткой отца гнезда, то есть, считайте, вторым голосом во многих вопросах, ежели не первым. Тогда что могло случиться? Куда она пропала?! Эти мысли не покидали голову Фамира, не понимающего, как его могла покинуть любимая. Да-да, именно любимая. Сердешное пламя поддерживало в вампирах такие чувства как ненависть, любовь… И их же переплетение терзало замерших на грани жизни и смерти. Подливало мало в огонь известие, слух о том, что какой-то чародей местной деревушки, рядом с Солёным озером, ставит опыты над вампирессой. Конечно, как водится по законам случая, все считали, что это именно она, фаворитка отца гнезда. Во сумерках, когда солнце ещё не скрылось за горизонтом, но и не ополяло кожу, двое сынов гнезда охотились в Вой-лесе, но подошли слишком близко к поселению людей и застали разговор двух мальчишек, собиравших первый весеннний урожай ягод. Они возбуждённо обсуждали странное поведение деревенкого чародея и его гостью, которую никто не видел, но, почему-то, о которой знали все. Эту весть и принесли вампиры в гнездо, это известие и расшевелило его. Подобно осиному рою, каждый будто ожил, очнулся от тянущейся смолой вереницы дней, не смог остаться в стороне. Фамир принял решение. Оно далось ему нелегко. Ведь это означало конец всему, что он строил все эти годы. Но иначе нельзя – так подсказывало ему сердце. - Мы выдвигаемся. Готовьтесь. Ликование огласило пещеру, бывшую приютом гнезду последнее столетие. Шестнадцать неразличимых теней слились с предутренним сумраком, растаяли в нём, перетекая от тенет к тенетам так, что ни один свидетель, найдись он, не заподозрил бы присутствие вампиров. Они претекали от дерева к дереву, сростались с их стволами, держались отбрасываемых кронами спасительных сосредоточий тьмы. Вой-лес редел, открывая освещаемую багряным рассветом столь же багрянную днём, а сейчас более тёмную гладь Солённого озера. И ряд треугольных крыш. Дым топимых по-белому на прохладые весенние ночи хат. И чем ближе вампирский род приближался к рыбацкой деревушке, тем сильнее росло беспокойство Фамира. Подобно тому, как много десятелетий назад он садился играть в кости, заранее ощущая, на его ли стороне сегодня Рэндом, али это провальная игра (но кто не рискует, тому не улыбнётся Ая, верно?), он чувствовал, что что-то идёт не так. Нет лая собак. Не слышен скрежет сходен готовых к отправке в очередные приключения суден. И дети. Где дети? Почему отсутствует гомон маленьких бесят, не дающих покоя матерям, терзающих домашний скот, вечно бодрых, энергичных, дающих жизнь подобным поселениям? Тишина оглашала побережье. Только волна отстукивала лишь ей известный мотив да щебер утренних птах раздавался за спинами вампиров. Но отступать было поздно, холодный огонёк в глазах сородичей дал понять Фамиру, что они уже захвачены охотой. Пусть и задачей было вызваление вампирессы. Когда б они ещё так, все вместе, помчались к одной цели, не обременённые рамками скрытности, ведомые своим вожаком. Пожалуй, это впервые за всё существование гнезда! Плавно перетекающие тени приблизились к деревне. Фамир первым подкрался к дому, в котором должна была, по наводке, находиться его возлюбленная. Следом за ним, пятнадцать его братьев по гнезду, как они себя именовали сами, его детей, оплели подобно ветвям души-дерева дом чародея. Странно, но окна были непроглядны. Что было внутри – тайна. Главе гнезда ничего не оставалось, кроме как рисковать. Опять. Казалось, он уже отыграл своё, но нет, даже такая жизнь умудряется подбрасывать его в старое, но не забытое чувство игры, интриги, азарта. - Входим. Следующим мгновением дом словно вжался, покрывавшие его тени мгновенно впитались внутрь: дверь слетела с прогнивших петель, заколоченные изнутри окна осыпались щепом и битым стеклом, а крыша рассыпалась в нескольких местах, пуская внутрь вампиров. Их встретили тишина и пыль. И запах. Приторно-сладкий. До щекота в горле знакомый. Так упьянец с головой погружается в своё него, так фетишист молится на свою любовь, как потеряли рассудок в одночасье вампиры. В помещенье были грудой свалены тела. Ещё тёплые, не остывшие после недавней кончины. Жители деревни (а в том, что это именно они, Фамир не сомневался), все до единово были свалены здесь, утопая в собственной крови. А над ними уже выплясывали свой безумный танец мухи. Жирные. Сытые. Но продолжавшие поедать разлагающуюся плоть до бессилья. Кто-то из вампиров было позарился на дормовую пищу, но Фамиру удолось удержать его от опрометчивого поступка. «Это ловушка»- промелькнула мысль у отца гнезда. Но к чему? Зачем? Что… Мгновение затишья прорвал воолчий вой со стороны леса. И через секунду разнёсся противный звук полкового рога. - Уходим! Быстро! Фамир не зря прожил столько лет, инстинкты самосохранения выработаны давно и навечно: слышишь звуки приближения людей (тем более вооружённых) – уходи подальше. Но не на этот раз. Сегодня он не успел. Когда шестнадцать вампиров покинуло развалившийся дом, их сразу окружила конница, наводя панику безостановочным скачем по кругу периметра хаты. Блестящие, мелькающие доспехи вынуждали озверевших вампиров с рёвом подскакивать и отпрыгивать обратно в круг. Один Фамир сохранял спокойствие, просчитывая варианты. Пара вампиров решили прорваться сквозь смыкающееся медленно кольцо, но быстро были возвращены обратно с пробитыми копьями грудями. Выход казался очевидным: сдаться или умереть. Второй вариант не прельщал, поэтому Фамир встал коленями на заросшую дикой травой землю, заложив руки за голову, и выкрикнул: - Право Мьоры! Его дети последовали примеру отца. Ещё двое не сдержались и тоже попытались прорваться. Их смерть отразилась на лице Фамира только лёгкой судорогой скулы, но в душе накипала злость. - Право Мьоры! Вновь выкрикнул вампир, на этот раз его голос дрогнул. Незаметно, но стоявшие рядом с ним на коленях его уловили. И в следующий раз они уже все вместе кричали: - Право Мьоры! Право Мьоры! Безостановочно, до хрипоты, перекрикивая топот копыт, ржание лошадей и суматоху людей. Всадники остановились. Развернулись к группе стоящих на коленях вампиров и продолжавших выкрикивать единым голосом одну и ту же фразу. Копья устремили свои жала к грудям. Упал, захлёбываясь собственной кровью один вампир. Упал второй. Третий… Один за другим, глотая собственные слова, с прощальной надеждой в глазах. Медленно подходила очередь Фамира, продолжавшего кричать. Страха не было. Нет, только не страх, ведь он удел властных над своей душой. Бояться способна лишь она. Он испытывал только ненависть. Ко всему роду людскому, ведь именно люди сейчас убивают его братьев и сестёр. Их осталось трое. Вампиресса и вампир по правую от него руку продолжали с верой в своего отца выкрикивать заевшую фразу. Холодная сталь коснулась не согнувшейся в смирении груди – воин брал прицел. Замах. - Отставить! Прекратите! Право Мьоры услышано. Копьё не остановилось. Но Фамир только и ждал этой фразы: он оплёл, извившись, копьё, вырывая своим весом его из рук воина. Кувырок через спину, копьё впивается в землю, человек лежит на земле, бранясь и силясь принять более удобную позицию для защиты от напавшего на него вампира, хотя тяжесть конного доспеха не располагала к подобным манёврам. Фамир не собирался продолжать драку. И, под устремлёнными в его сторону наконечниками гордо выпрямился во весь свой рост. Выжившие вампиры перебрались за спину отца. Но, прежде чем произошло ещё хоть что-нибудь, отталкивая в крупы коней, вышел облачённый в дорогой походный костюм цвета смоли обыгравший пять раз Аю, более известный как Энрико Бланш. Не обращая внимания на оскалившегося Фамира (вампиркий род не сильно благоволил некромантам, а их лорду тем более), он обернулся к всадникам лицом и продолжил: - Было взовано право Мьоры, неоспоримое право в семи конфедератах Союза. И я выступаю на стороне просящих. Где ваш командир? Немыслимо! Лить кровь без суда. Варвары. Да как вы смеете… Я хочу взглянуть в глаза этому трусу. Немедленно! - Побойся богов, мой друг. Твои слова оскорбительны. Хотя я готов их стерпеть, но цена моему терпению может быть высока,- вперёд из-за спин конницы выехал сам Пиил Шестой. Без доспехов, но с таким надменным видом, будто сам Рэндом оберегает венценосца. Энрико никак не выразил смущения, только холодно продолжил: - Богов побойся ты, император, ведь именно твои воины ослушались мольбы на право Мьоры. Незыблемого закона, равного для всех живых и нет на территории всего Лунаэнриза. Твои предки сами наложили на него вето. Так почему же у тебя должно быть право оспаривать их волю? Пиил начал покрываться богряными пятнами. Право Мьоры, право каждого пойманного с поличным на справедливый суд. Считается, что сама богиня присутствует на процедуре, следя за честностью хода. И, коли подозреваемый сможет оправдать себя в глазах присяжных и в её глазах, то с него снимаются все обвинения. Отличие от обычного суда заключается в скором вынесении решения и прямо на месте обвинения. Напряжение росло, Энрико не сдвигался с места, а император решал как половчее избавиться от всех четверых. Но день у правителя явно не задался, поскольку с жутким музыкальным сопровождением из визжащих нот труб и не в такт отбиваемых фанфар во всю эту тесную группу ворвался шут его величества, ловким прыжком уложившим почти поднявшегося с помощью двух оруженосцев всадника обратно на землю. Неожиданно вмешавшаяся в ситуацию фигура сбросила напряжение. Пиил засмеялся: - Хорошо. Давай выслушаем возвавших,- а бросив короткий взгляд на своего воина, уложенного шутом на землю, добавил.- Помоги-те ему подняться в конце-то концов. Гнев в глазах всадника не сулил ничего хорошего шуту, который, казалось, даже не заметил прожжигающего его насквозь взгляда. Когда же Пиил слез с коня, чтобы на равных поговорить с лордом Одинокой горы, пронырливый хитрец запрыгнул на императорского скакуна и начал выкручивать пируэты, чем несказанно злил всех всадников. - Что ты можешь сказать в их оправдание?- сразу перешёл к конструктивной беседе Пиил. - Ничего,- заткнул коротким жестом Энрико вздумавшего вмешаться вампира.- Нельзя оправдать их в том, что Ая обыграла их. - Ты знаешь, о чём я,- поморщился император. - Нет, не знаю. Ведь ты, венценосец, так же, как и я, чувствуешь присутствие магии. А вампиры лишены подобных сил. - Давай смотреть правде в глаза. Наличие магии не объясняет,- к Пиилу подошёл ретировавшийся из дома воин, шепнувший что-то на ухо правителю,- наличие сорока семи тел жителей деревни, истерзанных и сваленных в кучу внутри этого дома. Причём не так давно. - Но и их вина тоже не явна,- с сомнением сказал Энрико, обернулся к вампирам, Фамир дал ему понят, что, дескать, они выше подобной бойни. - В любом случае, ты нарушил третью директиву,- решил рубить с плеча Пиил.- народ будет спрашивать. Другие правители негодовать. Им нужен виновный. И если им не хочешь стать ты, то придётся отдать их. Фамира взбесило подобное отношение. Будто они дикие звери, лишённые права голоса. - Мьора не позволит… Сильная пощёчина Энрико заткнула вампира, двое его дитей немедленно зашипели, поддерживая от падения своего отца. - Третья директива не запрещает вампирам путешествовать по землям Лунаэнриза по декларации вольностей, подписанной для всех живых и нет конгламератов Совета. - Но не когда их задерживают на месте массового истребления с поличным. - Вот именно. Истребления. Иначе то, что сделали твои воины назвать нельзя. Что-то вы, люди, стали забывать, что вампиры, как и мы, дети Аи. - Всё, мне наскучил этот разговор. Не смей упоминать богов, не имея их благословения. Ты, обыгравший пять раз Аю, лишён права на их поддержку ныне. Взмах руки, и всадники стремительно налетели на вампиров, исполосовав их колотыми ранами. Энрико Бланш не сдержался. Да как человек, ни разу не игравший, посмел оскорбить его, самого везучего некроманта проклятого материка?! Нет, он так это не оставит. В спину подошедшего к своему коню императора ударила, вышибая воздух из груди, роковая фраза: - Я созываю Совет Семи. Лицо Пиила побледнело до цвета пудры, которой искрашено лицо шута, чей лик, казалось, стал так же ещё белее. Но что их страх. Их удивление. Бывает такой момент по утру, почти незаметный, если не ждать специально, когда солнце на горизонте, осветив всё пространство вокруг, неожиданно вспыхивает с новой силой. Будто, умывшись собственными лучами, проснулось, чтобы светить с новой силой весь грядующий день. И его с застывшей, последней улыбкой встречал Фамир. Свой последний рассвет. Его последний всполох.
Загадочен и чарующ Запад Лунаэнриза. В лоне двух горных хребтов, столь разных, но столь близких друг другу, царствовала пустыня Ил. Опоясанное двумя братскими реками песчаное море, оно растекалось на месте бывшего залива, ставшего жертвой неудачных экспериментов магов, живших здесь же, в устье рек, там, где они брали своё начало. Магическое начало. Проходящий вблизи берега корабль мог, казалось, смело отправлять команду на берег, ведь на рыжем горизонте явно возвышался пик маяка когда-то портового города Семи Башен. Но то сладкая ложь, цена которой жизнь, ведь века назад спасительная магия теперь ловушка дуракам. Город гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд. А вытекающие из его коллекторов реки – не менее коварны. Беря уклон к Северу стремится голубоватая река Жизни, а к Югу с тёмным, мутным отливом – Смерти. Громкие названия они получили благодаря своим свойствам, о которых с удовольствием могут повествовать мэтры порта. Хотя называть магическую столицу Конфедерации таким образом достаточно грубо. Второй независимый город-государство Союза Семи Свободных Рас был центром развития всех возможных наук этого мира. И расстилающаяся напротив в своё время столь часто используемого пирсов ряда пустыня была апогеем их мощи. Прочие легко приняли мысль, что раз несколько энтузиастов смогли парой слов покрыть песками море, то, с чего бы, им не повергнуть в гиль какое-нибудь государство? Про случай с погребённым в пучину морскую Благородным лесом светлыми эльфами, как правило, не вспоминают, пусть и произошло это позднее появления пустыни. Да участвовал целый народ. И то, которого, фактически, после инцидента нет. Всех настораживают именно маги. И действительно, казалось, в руках их сила равная богам. Но, как водится во вселенных, нет. Их сила не безгранична. Точнее, есть те, чьи способности действительно способны повергать в ужас, но почти все маги ограничены многими факторами своего существа. Раса, предрасположенность, используемый проводник энергии, усердность и фантазия - нюансов десяток. А то и больше. Но история знает тех, кому улыбнулся Рэндом: иногда, редко, столь редко, что не чаше раза в пару столетий, рождаются, так сказать, избранные. Те, чей организм настолько приспособлен к магии, что потенциал необычайно высок. Им не требуется проводник для волшбы, штампы только ограничивают способности. Их способности, настоящие способности, проявляются спустя несколько десятилетий, после обучения на ряду с остальными кудесниками. - Быть может, один из вас тот избранный? Шаг загребал песок, который вновь возвращался к своим друзьям, высыпаясь из сандалий. Ему вторили ручьи от множества семенящих маленьких ножек. Слыханное ли дело, сам магистр магии, Гелиосор, наречённый эльфами, как дарящий звёзды, вышел на прогулку с учениками академии Семи Башен. Лето подходит к концу, скоро первогодки начнут познавать азы магических искусств, но они уже заселены в академические общежития, чтобы приучиться к обособленной от родительского попечительства жизни. Как правило, экскурсию по территории города и её окрестностей проводили кураторы, но на этот раз магистр сам соизволил проконтролировать прогулку. Он не очень любил детей, а все присутствующие были возраста не большего тринадцати – крайний срок вступления на первый курс как раз те самые тринадцать, пусть и были исключения, но не в них суть. Да ведь не зря Гелиосор возглавлял академию и, что уж там, сам город, во всём мире признаваемый центром магии. Минул срок, установленный самими богами. Близились дни, когда в академии появится новый «избранный». Замена нынешнему, восседающему на магическом престоле. Гелиосор слишком стар, он это понимал, две сотни лет не малый возраст. Поэтому последние несколько лет он следит за новыми наборами. Пытается уловить ту искру, которая подобна его. Иной раз, как сейчас, он доходит до крайности личной встречи, а чтобы свести на нет подозрения шепчущихся за его спиной завистников, приходится окаймлять в подобные выходы. Магистра заботит будущее академии. Что в этом такого? Но Гелиосор не знал, что искать. Точнее кого. Ещё одного человека? А может это эльф? Или подобно знаменитому Солиху, заклинателю неба, дитю Холи, явится столь редкий крылатый маг? Произвести фурор попробует демонический отпрыск, первый в академии, ведь ещё не было ни одного демона-мага в городе Семи башен? Магистр только ждал. Ждал и икал. На всё воля Рэндома, но и, ставя на кон лишь самолюбие, почему бы не рискнуть? К своему сожалению, Гелиосор не видел в тех сорока двух детях, следующих за ним, того одного. Да и как он должен выглядеть, он не знал, так что просто вёл скучную для него экскурсию, изредка обращаясь с напутствием для подкрепления увлечения рассказом и без того заворожённых абитуриентов. А ребята слушали раскрыв рты. Половина была людьми, ещё двенадцать – лесные эльфы, четверо дроу, двое детей Холи и столько же аморфов, один орк. Но никакой расовой дискриминации не было – у магов на это пунктик. Твоё положение определяется не родом, а достижением в магическом искусстве и, не официально, покровителями из коллегии, а там кого только нет. Магистр академии отходил всё дальше от пирсов города, в своей прострации рассказывая о географии расположенных вокруг города земель, а также об азах, которые предстоит изучать будущим чародеям, да разбавлял всё историями о великих магах древности, не забывая добавить и свои заслуги. Но показ сил всегда лучше хвастовства ими. Налетел порывистый ветер, песок, срываясь с барханов, окружил колонну детей и магистра, создав плотную клеть. Гелиосор моментально сосредоточился, приказал всем оставаться на месте и добавил, что это просто показ его способностей и не о чем волноваться, тогда как сам уже оценивал ситуацию. Сквозь стену песка не пройти – скорость столь высока, что песок будет резать подобно лезвиям клинков, рассекая плоть до кости. Нужно найти мага, который создал эту ловушку. Он должен быть где-то рядом, чтобы поддерживать заклинание, вот только пройти надо как-то… От мыслей отвлекло движение: из-под земли, рассыпая песок выскочил человек, в прыжке пытаясь достать Гелиосора клинком. Рефлекс отточенной за десятилетия боевой магии не сплоховал, пас кисти разорвал убийцу прямо в воздухе – это был непроизвольный выброс чистой энергии, грубой, но эффективной. Тем не менее, охотных до головы магистра было больше. Песочные язвы лопались, освобождая вооруженных воинов. Вызов был брошен, а неравные силы добавляли задора. Гелиосор вертелся на месте, уничтожая противников, будто мишени в тире боевой магии: одной рукой окутать обратно песком двух воинов, другой ударить по ним ветвистой молнией – две когда-то живые цели обратились в стеклянные скульптуры, навеки замершие с выражением боли в глазах. Опутать ноги замешкавшегося убийцы ветками пустынной колючки, столь кстати пробившейся на свет рядом с ним, и похоронить его живьём у корней растения. Взглядом сломать волю пятому. Да так, что он в слезах бросился в мечущийся вокруг песок, разорвавший его тело на мелкие части, окрасив стену красной полосой. Тогда противники пришли в себя и набросились толпой, спеша задавить массой. Полный оборот вокруг своей оси, раскинув руки в стороны,- огненный шельф, прошедший над головами детей, опалил лица убийц. Кстати, о детях. Краем глаз, Гелиосор заметил что-то неладное: в толпе кого-то не хватает. Вместо сорока двух – тридцать семь. «Где ещё пятеро?!» В кураже магистр не обращал на них внимания, но, как видно, зря. От злости, он пустил встречную клети струю воздуха, да настолько мощную, что ловушка взорвалась, окутав всех песочным дождём. Взору же предстала удивительная картина: в скором порядке, перед магистром с абитуриентами и поверженными убийцами разворачивался трёхмачтовик. Корабль обдавал песочной волной толпу и спешил набрать ход от попутного к морю ветра. Гелиосор застыл в замешательстве, ведь не каждый день увидишь корабль пустыни. Тем более так близко к городу Семи Башен. Этими кораблями управляли аморфы, морские волки, пираты западного побережья, чьё искусство магии Иллюзии позволяло пустить по барханам когда-то пригодный только к воде корабль. Но думать об этом было некогда – нужно было остановить его движение и спасти детей. - Оставаться на месте! – приказал Гелиосор. Сам же магистр магии пустился в погоню. Звучит абсурдно, ведь как человек может догнать корабль, но не стоит недооценивать, как выражается сам маг, «избранного». Расправить полы мантии, создать воздушные воронки под сканью, и вот человек набирает скорость в четыре узла, но до корабля, с его двенадцатью узлами, требовалось нечто большее, чем просто порыв. К ветру Гелиосор добавил ледяную дорожку, уменьшающую трение и ускоряющую его ход до шести узлов, корабль удалялся. Маг не сдавался. Вызвав Словом грозу, он разрядил воздух, уменьшив его сопротивление. Уже ближе к девяти узлам. Мантия начинала трещать, ткань не выдерживала. Как и суставы. На корме стояла одинокая фигура, смотрящая на жалкую попытку догнать корабль, идущий под двумя ветрами – попутным искомым и магическим. К каким поступкам готов прибегнуть человек ради своей правоты? Даже если это сам похвальный магистр академии Семи Башен. Который проиграл. И сегодня праздновать будет далеко не он. А Гелиосор был вынужден остановиться. Ему не догнать корабль своими силами, а помощь с города, как оказалось, только добралась до группы детей, оставленных расторопным магистром. Вернувшись к испуганным абитуриентам, Гелиосор, минуя причитающих коллег из группы спасения, сразу склонился над всё ещё корчащимися неудавшимися, как недавно казалось, убийцами. Но их задачей было только отвлечь внимание мага. А кто мог пойти самовольно на подобное? - Провидцы ночи,- вымолвил Гелиосор, чем привлёк внимание стоящего рядом личного секретаря. - С чего вы взяли, господин магистр? Ведь им нет прока от детей. - Им нет, но,- чародей рассматривал ткань, вплавившуюся в лицо жертвы огня,- это определённо они. И наняты они были аморфами. Как – не знаю, но выясню. Гелиосор, кряхтя выпрямившись, подошёл к остекленевшим фигурам. - Смотри, видишь, левые глаза отливают золотом? Они и вправду такого цвета. Даже взгляд венценосова рода не столь злат. А под лоскутом ткани, по диагонали закрывающим лицо, сокрыты ещё два глаза. Оба слепых. С рождения. Есть поверье, что правый способен видеть в темноте, а тот, что на лбу… Да-да, у них три глаза, я же ясно дал понять, позволяет смотреть в саму душу человеку, эльфу ли, неважно, но, как по мне, это всё враки. Никто не смог это опровергнуть, а провидцы не спешат уже не одно столетие это доказывать. - И всё же, как аморфы смогли убедить на подобное отшельников пустыни, господин магистр? Гелиосор не отвечал. Секретарь уже было решил, что ответа не получит, как маг выдавил нехотя: - Плевать как. Главное, нельзя оставлять это безнаказанным. Никто не смеет красть без ответа на территории Конфедерации. Тем более у магов Семи Башен. Тем более детей. Выход у нас один, Силвер,- обратился магистр по имени к помощнику, что бывало в очень редких случаях.- Передай постановление коллегии о переходе к ним полных полномочий до моего возвращения. - А вы куда, господин магистр? - Собирать Совет Семи.
Амфитеатр был практически пуст. Единицы рассредоточились по всем уголкам, создавая жалкую иллюзию наполненности. Кто-то с кем-то перешёптывался, некоторые даже более активно, но в большей степени молчали. Они ждали, что для них приготовили на этот раз. Вечерний сумрак ослепили два столба огня, вырвавшиеся, казалось, из земли, но то всего лишь незаметные невооруженному глазу вмонтированные на сцене пушки. И меж них стоял он. В дорогом, блестящем в языках пламени костюме, сам весь олицетворяющий огонь. Такой же гордый, непреклонный, вспыльчивый. И имя у него соответствующее образу. - Война. - Сам один из Четырех! - Вы представляете? Волна шёпота прокатилась по скамьям. И мгновенно смолкла, когда оратор взмахнул приветственно руками. Шаг навстречу и громогласное: - Приветствую вас, жители Пепельных пустошей! Снова овации. Недолгие. - Я встретил его на далёких землях, на вершине горы. Измученного, уставшего от скитаний, потерявшего бога. Он метался от грани к грани, одинокий, но сила любви взяла над ним верх! Сила любви господа нашего, Рэндома. И я, как слуга покорный, помог ему обрести Высокое. Ведь всё, что должен делать каждый из нас, это помогать страждущим. Дабы жизнь земная стала лучше. А загробная… Справедливой. Потому каждый из нас ответственен за возложенную на него ответственность перед Люцифером, нашим мессией. А потому, чтобы мы не делали, всё во имя света! И трибуны вторили ему: - Во имя света! Сопутствующий возгласу ропот быстро затих. Выступающий продолжил: - Моё имя Война. И сегодня я посвящу вас, новичков рода демонического, в таинства нашего народа. Все вы разных рас, культур при жизни, теперь лишённые прошлой памяти и плоти. Пройдя путь очищения в запределье земного существования, искупив свои грехи, вам был дарован шанс нести свет людям. Очищенные и прощённые души в новых, сотканных из пепла телах, вы авангард армии светлейшего из богов, правой руки зиждителя. С сегодняшнего дня у каждого из вас есть шанс осуществить мечту. С каждого по возможности – каждому по заслуженному. Трудитесь на благо консорциума, и вам воздастся. Когда-то я был, как вы, никто. Теперь моим именем пугают детей во всех мирах и во все времена. И вы сможете добиться того же. Вам нужно только поверить в себя. В свои силы. А я помогу вам с основами… - Но ведь на Лунаэнризе нет войн, где нам найти души?- кто-то перебил оратора. - А я помогу вам с основами поиска душ,- продолжил как ни в чём не бывало выступающий на сцене амфитеатра демон.- Многие из вас думают, что души могут быть добыты путём смерти сосуда. Это так. Но не обязательно быть прямым того свидетелем. Я научу вас войне. Настоящей войне. Которую люди нарекли коммерцией. Сегодня вы узнаете об обороте душ. Пройдя обучение, вы получите канцелярию дилера и заграничное довольство. Вы выйдете в свет, чтобы помочь миру обрести счастье. За что добьетесь его для себя. Нам важны все души. Каждый по-своему важен, но там, где каждый - разменная душа, один на тысячу - договорная. Мы, демоны, видим это сразу. Как? Неважно. Да и ответа никто вам не даст наверняка. Суть в другом: добиться такой души, чего бы это ни стоило. Там, где для разменной души, вы можете предложить что угодно, но в приемлемую цену, для договорной, аккуратно, но придётся раскошелиться. Главное, она того стоит. Она окупится. Вам нужно понять, что, даже из лучших побуждений, вы не можете стать мессией. Договор на крови. Душа за что-то. Посмертно. Не больше, не меньше. Вопросы? - А как определить цену? - Чем сокровеннее желание вы исполняете, тем сильнее сокращается жизнь подписавшего вплоть до трёх дней. - А если он уже на смертном одре? - Мы же не изверги. Дадим эти три дня насладиться даром договора. - А как мы будет реализовывать договор? - Для этого много способов, о которых вам расскажут на специальных курсах. На сегодня всё, всем доброго вечера, увидимся с утра на классе ознакомления с иерархией Авангарда. Ряды зароптали - у новых обитателей демонического края были вопросы. Но декламатор быстрой походкой скрылся за ширмой амфитеатра, оставив будущих коммерсантов душ наедине с неведением. Одинокая пустота обняла окутанного усталостью демона, который обнял холодный и шершавый камень стены. Коридор пристройки огласил еле слышный стон. “Как же я устал”- пожаловался Война чуткому холлу, отозвавшемуся сочувственным эхом. Неестественная пристройка к оставшемуся с канувших в небытие цивилизаций амфитеатру давила на плечи старому демону. Четыре сотни вёсен сказались на потрескавшейся огненными прожилками пергаментной коже. Слои морщин на расслабленном лице позволили себе расползтись, собраться на щеках, лбе, лысая голова превратилась в гармонь. Казавшийся дорогим костюм на сцене, на деле обычный сюртук, местами потёртый и заплатанный. Личная гримерная встретила вонью плодящейся на стенах плесени. Сюртук полетел на покосившуюся вешалку, туфли в угол, а шейный платок на стол. Рваный диван безжалостно врезал подлокотником по лицу свалившемуся на него демону. Демоны - посланцы бога на земле, они не испытывают физической усталости и голода, как и прочих связанных с тем нужд. Но они и не бездушны. Потому не лишены стрессов и порой сбиваются с намеченного ими же пути. Тогда, подобно прочим грешникам, они берутся за то, что искупили после жизни. Обжорство, блуд и так далее… Бутылка. За последнее и взялся Война. Запыленную, подкоптившуюся минеральным маслом. Внутри то же масло, поскольку из всех прочих жидкостей, только эта не только безвредна, но и сродни эффектом с алкоголем для разумных рас. Повод пить был: четыре столетия как он ступил на земли Лунаэнриза c повелением от самого Люцифера. И не справился с ним. За что был (эх, если бы ниспослан обратно в Ад) наказан одной из самых нелюбимых в демоническом роду - преподаванием. То есть нет, все уважали и ценили преподавателей, но не сколько за их вклад, скорее за саму суть, поскольку никто в здравом уме не сунется в подобную авантюру. Тому есть банальное объяснение: если ученик оплошает с договором, то спросят с учителя. А цена, как правило, высока. И быть должником демона мало того, что у прочих рас не в чести. Среди демонов это сродни рабству. Что там, скольких душ ты воинству своего бога принёс. Пред ним в ошибке все равны. Будь то рядовой коммерсант или сам всадник и генерал. Да, мир демонов жесток и суров. Даже высокочинного могут наказать. Война тому пример. А преподавание утомляет. Иного доводит до края. Что командование армией, когда настоящее испытание - обучить холодной войне десяток демонов? О том и думал Война. О своей оплошности на заре карьеры, благо, его не разжаловали, что равно смерти. Но и жить так тоже в тягость. Этот день изменил всё. Пока один из четырёх генералов предавался унынию и распитию масла, его жизнь обдумывала, как дать ещё один шанс подопечному. В дверь постучали. “Кого ещё там тьма послала?”- ругнулся про себя демон, а в слух пробубнил: - Открыто! В дверном проёме показался бесёнок. При жизни, как правило, это были эгоисты и наглецы, ставившие себя выше богов. Таких легко разводить на пустые договоры, пусть их души ничего и не стоят. Зато их много. И плата в демонической жизни им - прислужная работа в песочного цвета телах, покрытых язвами детей с неестественно большими глазами цвета кипящей смолы и длинными языками, от чего речь становится шипящей и невнятной. - Гос-сподина выз-зывают в храм. Лёгкое опьянение мигом сошло на нет, Война подскочил и, подхватив с вешалки потёртый сюртук без страз, помчался к выходу, завязывая вновь шейный платок, о котором благо вовремя вспомнил. Храм у демонов то же самое, что и дворец у людей. Там вся знать, так сказать. Там же и судебный аппарат. И только там прямая связь с самим Люцифером. Раз Войну туда вызвали, одно из двух: либо всё очень плохо, и его накажут, либо он чем-то заслужил одобрение, и его восстановят в уровне доступа. Потому он с содроганием, на ватных ногах, но с холодной решимостью отворил скрипучие, хотя легко открывающиеся створки парадных дверей. Бес смылся сразу после сообщения, а к кому конкретно демону надо пройти, не удосужился сообщить. Холодный, величественный зал с облаком фимиама, окутывающим всё пространство вплоть до куполообразного потолка с рисунками из пророческих письмен, нависающего на семиметровых колоннах. И всюду источники огня и благовоний. На первый взгляд, ни души. А по центру дальней стены огромный трон из чёрного мрамора с мраморной же статуей восседающего на нем бога света. Люцифер. Изваяние молодого воина с по отцовски добрым лицом встречало каждого гостя святилища. А иногда и заговаривало с ним. Ментально. Войну прошиб озноб. В наосе был только он. Один перед отцом рода своего. Который заговорил с ним. - Прошло немало земных лет, мой милый генерал, с нашей последней встречи. Помню, как дал тебе простое поручение. И помню твою ошибку. Не услышал - почувствовал укор на себе Его “взгляда”. - Но время наказания прошло - грядет новая эра. И мне нужны все мои воины. Я дам тебе шанс искупить прошлую ошибку. - Внемлю, мой бог… В воздухе материализовался перстень явно магического содержания. - Надень кольцо, встреть у выхода двух посвящённых с такими же печатями. Отправляйтесь в столицу Конфедерации. Грядущим днём кольца начнут греть руку и вызывать зуд. Не противьтесь. Вы получите приглашения. Будете представлять весь наш род. Теперь ступай, не теряй время. Войну качнуло, перстень по волшебству очутился на пальце. За воротами его ожидали бес и демонесса из обольстительниц Голода. Оба пригласили жестом следовать к выходу из города, что от храма по прямой мощённой дороге. Там уже ждали прислужники храма со скакунами, которых предстояло сменять каждые восемьдесят километров на постах. Ведь того повелел господь демонический, бог света, Люцифер, или Люций Фир, как называют его на древнем языке тёмные эльфы, имея ввиду, что он тот, кто Пугает Светом. Но не это волновало одного из четырёх всадников. Война беспокоился по поводу поручения. Что-то в нём было не так. Беспокойство душило шёлковым платком шею. Не хватало отобранной после провала миссии четыре столетия назад секиры за плечами. Но что поделать. Приказ с выси. И два молчаливых спутника вторили немому вердикту предводителя тройки, что чтобы они ни делали сейчас, всё это: - Во имя света.
Все мы подвластны эмоциям. Не важно, человек ты, эльф, орк или даже один из богов. Это черта всех живых, быть пленниками своих желаний, мановений, пороков. Отсюда и каждому известные высказывания, как “любовь до гроба” или “жажда мести”. Говоря так, мы не замечаем их гротескности, поскольку они реальны. Иные мимолётны, другие до конца твоих дней. Но сама суть живого, как эмоционального, не оспорима. Мастер Сил Конфедерации, Калир, был очень эмоциональным человеком. Кто-то даже скажет, вспыльчивым. И не мудрено, ведь занимать такую должность хоть и почётно, но тяжело. Один человек, что контролирует боевые силы семи рас, рассматривает конфликтные ситуации, силясь предотвратить кровопролития. Кто-то скажет, что такой человек должен быть погружен в бумажную волокиту, что и будет правдой, хотя каждый день военный советник венценосца находил время на физические тренировки. И ему всегда были рады в гвардейском полку, где каждый желал продемонстрировать перед ним свою удаль. Этим утром Калир встал не с той ноги. В прямом смысле. В покои военачальника ворвался гонец, когда лучи восходящего солнца только цеплялись за горизонт, вызвав сумятицу прислуги своим неподобающим для знатного дома видом (сам мастер Сил был не из приверед, да благоустройство дома было развлечением его скучающей в дневное время жены). Негодующая, сонная супруга, бледный дворецкий в дверях. Калир был воином, прошел ни одну кампанию. Потому мятый вид загнавшего ни одного коня посланника наполнил ещё не проснувшееся тело силой. Только ноги запутались в полах пижамы, и важная в государстве персона комично упала, бранясь, как умеет только воин, что не по статусу такой личности. - Что надо?! - настроение испорчено. - Срочное послание из рыбацкой деревушки на побережье Солёного озера, сэр,- посланец выплюнул слова на одном выдохе и вновь наполнил воздухом лёгкие.- Вампиры, сэр. Вот теперь Калир очнулся окончательно. Любой норальный человек преисполнился бы страха и ужаса. Но куда там, военачальник был слишком перемолот своей должностью. Он злился. Неистово. До нездоровых пятен на лице и руках. Стоя в своей балахонной пижаме, со съехавшим на седые брови бесполым колпаком, он излучал ненависть ко всему и вся. - Статус? - Все мертвы, сэр. От дома мастера Сил до дворца императора двадцать минут спешным шагом, со сборами весь час. Калир оделся и добежал за пятнадцать. Плащ слетел бестактно в главном холле, натренированные ноги несли по не ощущаемым ступеням на следующий этаж. Попавший под руку гвардеец улетел в стену, а замешкавшиеся в дверях постовые только охнули, когда военачальник снес дверь с плеча. - Что случилось, Калир? Император Пиил Шестой занимался обычным в такое время делом - отдыхал от праздных забот под аккомпанемент дворцового оркестра, точнее, его малой части да пляски надоедливого шута, тогда как сам прибирал оставленный им же беспорядок. Будь он более собранным, может, заслужил бы уважение Калира, но поведение юнца… Только сейчас не о том. Прожигающим взглядом он прогнал музыкантов, а скоморох на прощание скривил, пародируя, такую же страшную, кривую рожу. Оставшись наедине, ничуть не выдохшийся после пробежки военачальник ответил: - У нас проблемы. - Это я уже понял. Давай сразу к делу. Мастер Сил пожевал, как всегда при раздумьях, щёки и продолжил: - Один из посёлков у Солёного озера подвергся нападению вампиров. Никто не выжил. Требуется срочное вмешательство. - Что?! Седлать моего коня! Будить магов! Выдвигаемся немедленно. Калир на выдохе опустил плечи. Впереди суета. Пока Пиил облачался в походные одежды, Калир отдавал приказы забегавшим гвардейцам. Предстояла срочная, а от того сложная, работа. Поднять двух придворных магов, которые в иной день в такую рань сами не проснулись бы ни в жизнь. Вытрясти из них адреса чародеев-путеводов. Найти и притащить их во дворец. Организовать портал. Легче всего было с гвардией - эти ребята всегда готовы пуститься в бой во имя венценосца. Пусть и снарядить коней понадобится время. А времени как раз-таки и нет. С учетом уже потраченного времени, велик шанс упустить стаю, которая, наверняка, уже пожрала всех живых. А тогда придётся идти за ответом к Энрико Бланшу, лорду Одинокой горы, по исполнению третьей директивы договора неживых. А это означало скандал. Которого следует избежать. Во что бы то ни стало. Во внутреннем дворе дворца, конец которого скрывается за горизонтом, воздух разрывался на части бранью десятников и магов. Первые строили своих солдат и подгоняли прислугу с седланием коней, а вторые сонно проклинали раскричавшихся мундиров и подгоняли прислугу с доставкой артефактов-путеводов. Заморенные утренней спешкой немногочисленные работники дворца (император экономил бюджет, держал только необходимое количество) просто игнорировали нападки и делали свою работу. Каждый непосвящённый мог бы подумать, что столь небрежное отношение к артефактам-путеводов, какое проявляли слуги, немыслимо и, может, даже опасно. Отнюдь. Калир, как уже не в первый раз сталкивающийся с подобной магией, знал, что эти камни с диковинной рунописью безвредны, пока в них не закачана магия. Вообще, создание порталов, в некоторой степени, проблема. Чтобы сломать пространство, а именно это и происходит, требуется очень мощный магический заряд, который, будь пущен иначе, уничтожил бы, например, ту же столицу. И это при отправке одного. А здесь три десятка всадников, ещё по пешему оруженосцу на каждого третьего. Да сам император, который лично будет участвовать в карательном походе для свидетельства расправы над бездушными ублюдками Аи. Но мастер Сил был спокоен за венценосца и отряд, ведь механизм давно отлажен: несколько артефактов для самого портала, часть для стабилизации, пара резервных и один с магическим заземлением; несколько магов для создания самого портала, часть для подпитки, пара магов на случай необходимости замены и один, который будет контролировать все процессы. Так что самому военачальнику оставалось быть наблюдателем. Отправка прошла, как на учениях, без эксцессов. Камни вспыхнули, взлетели, организовали подобие контура. А потом пространство между ними будто лопнуло, даруя взору прибрежье Солёного озера. Скорым маршем отряд пустился сквозь портал, силясь не перейти в галоп, чтобы скорее начать преследование. Калир выдохнул с облегчением. Как не одарённый магией, он всё равно тяжело воспринимал её использование. Тем более на императоре. Если с ним что-то случится, то начнутся настоящие проблемы, ведь приемника ещё не зачал, всё ждёт ту единственную… Мастер Сил рано расслабился. Когда круп лошади замыкающего всадника покидал двор, из крыла, где живёт прислуга, выскочил парнишка в костюме шута, с улюлюканьем подгоняя отстающих от него заспанных трёх трубачей и двух барабанщиц. Оставшиеся гвардейцы не успели среагировать, и вся эта бравада ворвалась в не успевший закрыться портал. Покрывшийся нездоровыми пятнами Калир посмотрел на отставшего саксофониста, оставшегося во дворце, но нисколько не переживавшего по этому поводу. Дескать, и без него справятся. Но, чтобы не казаться лишним, в окружении таких важных личностей да разбавить напрягающую все мышцы тела тишину, он неспешно расчехлил свой инструмент и завёл блюз. Строгий, лиричный, а именно тем и вырвавший ярость из сорванного за годы службы горла военачальника, что с ненавистью набросился на музыканта. Но вовремя спохватился и отдернул приблизившиеся к горлу замолкшей в страхе жертвы руки. Уже ничего не поделаешь, оставалось ждать сигнала переговорного амулета для открытия обратного портала. Для Калира время тянулось непростительно долго, будто издеваясь над ним. Что не сказать про остальных присутствующих. Прислуга с саксофонистом удалились, оставив господ наедине со своими думами. И если мастер Сил действительно стоял погружён в свои мысли, отрешившись от реальности, чтобы ускорить для себя течение времени, то, скажем, гвардейцы, видя думы военачальник, расслабились и кто на табельное копье облокотился, кто к стене, а кто и беспардонно в кости играть стал. Маги же, в силу своей мудрости, повалились кто где и продолжили созерцать виданные до скоро пробуждения сны, несколько просто беседовали о только им ясном. Артефакты же где были, там и лежали, будто мусор какой-то. И никто на них внимания не обращал… Пока, через какой-то час, переговорный амулет не закипел жаром передаваемого сигнала. И будто картина ожила: маги запускают вновь портал, гвардейцы по стойке смирно, а окликнутая прислуга вновь суетилась, готовилась перехватить коней и, при необходимости, оказать первую помощь пострадавшим, если таковые будут иметься. Раненых не было. Выходивших из портала вообще ничто не отличало от некогда вошедших. Только наконечники копий некоторых всадников были алыми. А пока процессия представала перед фактически пустым двором, портал содрогался судорогами то являющегося из него, то пропадающего в его недрах шута. Неугомонного, счастливого, будто эта феерия апофеоз его сегодняшнего шоу. И всё под доводящий до судорог аккомпанемент фанфар и труб. Маги напряглись. Держать односторонний портал - дело достаточно простое. Там то суть в чём: продавить магией точку пространства, чтобы она всасывала в одну сторону, и всё. А вот с двухсторонней тропой уже проблемы. Там какие-то тонкости, которые Калиру не известны, но того, что он знал, было достаточно, чтобы ненавидеть шута ещё сильнее. Но излить ненависть на скомороха ему было не дано, поскольку удивление перевесило злость. Из портала пешком, но с видом, будто восседает на драконе из древних легенд, вышел Энрико Бланш, пять раз обыгравший смерть, лорд Одинокой горы и представитель всех неживых в Конфедерации. Тот, кого не желал видеть сегодня Калир, явился сам. И оттуда мастер Сил не ожидал. Осталось выяснить, по какому поводу… Хотя и так ясно. Вампиры. Боги, почему им в своих пещерах не сидится?! Надо же было именно в срок его службы выйти в свет. Сожалеть некогда, нужно скорее разобраться с нежеланным гостем. А для этого, в первую очередь, надо переговорить с императором… Который где? Все гвардейцы уже сдали прислуге с оруженосцами коней и возбуждённо обсуждали карательный поход, кто скольких бездушных успел пронзить, куда, а главное, своего неудачника-соратника, опозоренного шутом и вампиром перед самим Пиилом Шестым. Маги давали последние напутствия по транспортировке артефактов-путеводов слугам. Импровизированный оркестр смолк и удалился, только шут продолжал крутиться и выкручивать кульбиты пот только ему известную мелодию. - А где император?! Суета заглохла. Все присутствующие во дворе уставились стеклянными глазами на Калира, бледного, будто камень, из которого сложены дворцовые стены. Истерия охватила каждого. Десятники заорали на магов, оставивших императора на той стороне портала, маги заорали на десятников, оставивших императора на той стороне портала. Вздумавший было завыть оркестр тут же заглох от врезавшегося в него ора Калира, пытавшегося навести порядок. Музыканты испарились, только шут с не по-детски серьезными глазами следовал за военачальником. Первый камень был брошен в Бланша. - Что ты сделал с венценосцем?- давил Калир. - Я?! Это ваши бестолочи потеряли его, небось разорван портальным контуром во время перехода. Я был в последних рядах, спрашивай у десятников. Калиру казалось, что он встал сегодня не с той ноги. Куда там! День был обречён самими богами. Но нужно что-то делать. - Маги, открыть вновь и поддерживать портал. Десятникам возвратить ушедших участников похода. Оруженосцев, гвардейцев, если кто удалился. Никто не уйдет отсюда. - А…- кто-то попытался бестактно прервать военачальника. - Да, и этих горе-музыкантов тоже верните. Никто не покинет двор, пока мы не найдем императора!- замешкавшимся слугам последовал обратный приказ.- Найти Архивариуса, немедленно! - Я не потерплю подобного обращения, я здесь совершенно по другому вопросу… - Ты никуда не уйдешь, лорд горы. Зачем ты здесь? Бланш привык к подобному обращению, пусть и было это не очень приятно, но он стерпел. - Я пришёл созвать Совет Семи. “С каждым часом всё хуже”- подумал Калир, но в слух только бросил: - Как только разрешим вопрос с венценосцем, тогда займемся твоей просьбой. Кто бы только сказал мастеру Сил, как отыскать пропавшего императора, и, боги, куда он вообще делся.
Как затухает пламя костра, так, со временем, человек теряет интерес к жизни. Нет, речь не о суициде или безрассудстве. Момент, когда ты не телом - душой понимаешь, что устал. И нет сил сопротивляться, подниматься вновь. Каждый приходит к этому в своё время. Кто в седые годы, кто в зрелости, но так или иначе в одночасье опускаются руки, и всё. Смотришь на мир уже с другим отношением. Как, например, Архивариус, или более известный простому обывателю мастером Знаний Конфедерации. В свои неполные триста лет он уже не задумывается какими-либо свершениями, ему в тягость дальние походы, а ревматизм усердно вдавливает сухое тело в рабочее кресло. Вообще, все последние годы для него слились в один сплошной день за рабочим столом столичной библиотеки. Он не покидал личного кабинета ни для сна, ни для трапезы, всё необходимое было здесь и пополнялось учтивыми работниками хранилища знания. Опись фолиантов, классификация договоров, написание инструкций и наказов, человек, не волшебник, нашёл в этом смысл своей жизни. Многие удивлялись, как он столько прожил? Кто грешил на игру с Аей в прошлой жизни, кто на договор с иным из богов, ведь столько не каждый эльф прожил, а уж кто-кто, а они те ещё старожилы. Архивариус хранил секрет своего долголетия в тайне от всех. И никто не мог ни разговорить его, ни даже выпытать (были и такие прецеденты). Зато он был из тех, кто когда-то основал Союз Семи Свободных Рас. Кто отстоял право людей на главенство в Конфедерации. И за то был назначен на пожизненную должность советника императора по мирским делам. Он стал вторым после императора. По крайней мере, он так думал. Несмотря на годы преданной службы, он не мог никак подняться выше таинственного мастера Дел, которого никогда не видел .Даже не знал, один и тот же это человек, или уже сменился так же, как и мастер Сил, ни один раз… Да, был ещё мастер Сил. Как там его на этот раз? Камир, Калип, Галир… Кто знает, да и не важно. Пройдет ещё с десяток лет, и военачальник империи сменится, а Архивариус будет на том же месте в библиотеке и заниматься тем же самым - писать историю. Тем более, что он её сам лицезрел и вершил. Эх, прошли те годы… Но сегодняшнее пробуждение к полудню за рабочим столом было наглым образом нарушено ворвавшимся наглецом в прислужьем костюме. - Кто посмел?!- возмутился мастер Знаний, ведь солнце за запыленном окном ещё не достигло середины рамы… - Послание от мастера Сил, Калира, высокочтимый. Точно, Калир, Архивариус освежил в памяти имя военачальника Конфедерации. Так, на всякий случай. - И что за послание? - Император, высокочтимый,- слуга оглянулся, нет ли свидетелей их разговора и, убедившись в приватности разговора, продолжил,- Он пропал. - Ну, он молодой, вы в знатных домах не искали? - Нет, высокочтимый, речь не о том. Он пропал. Дальше слуга вкратце поведал историю утреннего карательного похода на вампиров и триумфальное возвращение гвардейцев с Энрико Бланшем. Но без императора. И эта ситуация изумила, казалось, невозможного в этом старика. Солнцу до зенита ещё ни один час, но возрастная хандра будто сошла на нет, и Архивариус, будто в свои заоблачные тридцать лет, несся по мостовой ко дворцу, что был в паре минут ходьбы, но ведь когда пропал император! Каждая минута на счету. Не по годам ретиво он промчался во внутренний двор дворца, минуя удивлённых посетителей, ожидающих приёмных часов. Знали бы они, что проводить приём некому… Но знать незачем. Не хватало ещё волнений в народе по поводу исчезновения венценосца. В начале, нужно всё разузнать, изведать, найти в конце концов пропавшего невесть где императора Конфедерации. - А, Архивариус, рад, что вы так скоро подошли,- перед мастером Знаний появился молодой человек лет семидесяти в, как видно, наспех одетом чёрном с золотыми швами камзоле. - А вы?.. - Калир, мастер Сил,- удивился было военачальник конфедеративных войск, но быстро спохватился, знать, возраст сказывается на памяти мастера Знаний. - Да, конечно. Так. Что известно на данный момент? - Император исчез во время перехода через портал. - То есть он вошёл, но не вышел? Такое вообще возможно?! Стоявшие в стороне, но слышавшие диалог, маги, поймав на себе вопросительный взгляд Архивариуса, лишь развели руками. Мол, они с таким не сталкивались, потому ответить однозначно не могут. - А где следователи? Задал логичный вопрос вновь прибывший Архивариус. А то как это: преступление есть, а кому расследовать - нет. И только Калир хотел оправдаться, дескать, перед этим шагом требуется посовещаться, прийти к какому-нибудь умозаключению, общему выводу, как в очередной раз за день его бестактно прервали. - Мы здесь. Следом за Архивариусом во дворе появились двое облаченных в серебряные одежды мужчин. Одного роста, одного телосложения, казалось, даже одного лица. Хотя глаза выдавали разных людей, пусть и разглядеть мог их не каждый под глубоко посаженым серебряным же капюшоном плаща. Первый направился в сторону поддерживаемого в холостую магами портала для возможного возвращения потерянного императора. Второй взял в оборот слоняющихся в стороне гвардейцев, чтобы в скором порядке опросить каждого, создать картину прошедших часов, возможно, найти несостыковки и, таким образом, виновников. Архивариус и Калир остались не у дел. Мастер Сил было хотел вмешаться в работу подопечных мастера Дел, но те безотказно отстранили военачальника, дав понять, что справятся сами - хватит чьего бы то ни было вмешательства. Уже потеряли где-то императора. Мастерам осталось лишь, разводя руками, удалиться в один из десятков пустых кабинетов дворца, чтобы поразмыслить над ситуацией более адекватно, пока следователи заняты своей работой… Архивариус не доверял им. В народе ещё издревле ходит поверье, что все на службе у таинственного мастера Дел - воры. Даже прозвали канцелярию воровской гильдией. Подразумевая, нет, что вы, не криминальные наклонности участников, но там, где они появлялись, можно было забыть про личную свободу, право слова, и всё сказанное применялось против вас же. Так или иначе, даже если они и нарушали писанные столетия назад законы, к ответу их было не привлечь, поскольку никому не захочется иметь дело с подчинённой лично императору организацией. Есть легенда, что когда-то, столетия назад, это была обычная шайка, ведомая грамотным предводителем. Который захотел перемен. И стал частью формировавшегося тогда конфедеративного союза. Архивариус кряхтящим смехом затряс спутанной бородой. Как же. Что народ только не придумает! Преступники создали государство. Где это видано… Но сути это не меняло, и, пока следователи тайной канцелярии разбирались с пропажей, два мастера томились в ожидании результатов, беседуя в уютном гостевом кабинете, пристроившись в креслах перед любезно растопленном слугой камином. Речь текла монотонно, больше от Архивариуса, пока Калир заворожённо наблюдал за языками плмени, поедающими поленья: - Знаете, любезный, а ведь когда-то, при подобном происшествии, люди всех чинов и сословий объединялись и решали проблему вместе. Я не говорю, что императоры часто пропадали, а про сам менталитет в целом. Сейчас мы боимся сообщить народу о беде, потому что разгорится паника. Как же, государственный аппарат дал сбой! Немыслимо. И ещё эта треклятая канцелярия мастера Дел… Пропал венценосец, и где этот мастер? Какие дела делает? Вот что я скажу, любезный, сомнительно само его существование, я ни разу не видел за свои годы ни одного такого мастера. И пусть каждый из венценосцев уверял, что загадочный руководитель теневой канцелярии существует, но известен только императору, только сколь в этом правды? Сдаётся мне, сам род Пиила, как и он сам, руководит эти века гильдией воров. Уж больно подозрительно это всё. - Отнюдь, мой старый друг. Венценосец, как и предки его, никак к моей канцелярии не относятся,- низкий, холодный голос, замораживающий саму душу собеседника, окутал небольшой кабинет. Думавшие, что одни, Калир и Архивариус подскочили с кресел и устремили взоры на скрытый в тени рабочий стол, за которым сидел, скрестив ноги на столешнице, человек (в чём были уверены оба) во свойственном серебряном облачении. - Ну, не удивляйтесь. Вы думали, я пропущу такое событие? Пропажа императора, виданное ли дело! Как пройти мимо. - Ты… - Да-да, мастер Сил, это я, ваш коллега, мастер Дел. Ну же, прикройте рот. Ой, нет, руку с эфеса уберите, вы же не хотите нарушить интерьер. Жалко повредить столь искусно выполненные плотниками диковины… У меня, признаюсь, стол уже требует перелакировку. А стул, боги, какой удобный стул! - Что ты здесь делаешь?- не нашёлся что ещё спросить Архивариус. - О, мой старый друг. Я пришёл вам помочь. - Чем же? - Хороший вопрос,- мастер Дел подскочил из-за стола и запрыгнул на столешницу, но лица так и не было видно.- Там, в приёмной, ожидают своей очереди уже десятки страждущих и нуждающихся. И каждого заботит один вопрос. Почему, когда до открытия дверей тронного зала пара часов, ещё нет ни гвардейцев, ни редких слуг, не слышна привычная такому времени суета. Где все? Куда подевалась дворцовая жизнь? Мастера не нашлись, что ответить. На что их коллега продолжил: - Пока не разрешится вопрос с венценосцем, стоит отвлечь народ. - Как? - Вот, наконец-то правильный вопрос, старый друг. Немедленно объявите о проведении полуденного бала. Отправьте слуг за глашатаями, чтобы те в скором порядке известили все уголки столицы о грандиознейшем событии, приуроченном… Скажем, последним сбором урожая в этом году, пусть он ещё и не наступил. Не думаю, что горожане следят за огородном календарем, а даже если и да, то всё равно будут удивлены и рады. Мастер Знаний, думаю, сегодня строит устроить государственный праздник. Все отдыхают, каждому хоть мало-мальски знатному будут рады во дворце, для прочих организуйте угощения из казённых погребов. - Какой бал, у нас чрезвычайное положение?!- вспылил Калир. - А такой, что он отвлечёт граждан и гостей столицы от отсутствия венценосца. Тем более ещё надо решить вопрос с Бланшем и его причиной присутствия здесь. Архивариус был невероятно зол. Столько лет он не видел главу гильдии воров, а тут из-за пропажи какого-то правящего мальчишки объявился-таки, шельма! У мастера Знаний было что высказать этому заносчивому невеже, но его, как и Калира, отвлёк стук в дверь. А когда они обернулись, мастер Дел уже скрылся неведомо куда. - Звали, высокочтимые? Оставшиеся сами с собой два мастера были удивлены, откуда слуга прознал, что нужно прийти, да то уже не важно. Время шло, нужно действовать. - Да, известить глашатаев. Сегодняшний день объявлен нашим всеми глубоко любимым и уважаемым правителем, венценосцем Союза Семи Свободных Рас, императором Конфедерации, Пиилом Шестым, наречённым Строителем, государственным праздником последнего сбора урожая. В честь чего сегодняшний приём посетителей отменён, а в полдень пройдет первый осенний бал для всех знатных жителей и гостей столицы. Ступай и поторопись. Оставшись наедине с Калиром, Архивариус дал слабину и упал обратно в кресло. День будет тяжёл. “Хотя,- усмехнулся про себя мастер Знаний,- желание последних двух сотен лет, повстречать загадочного мастера Дел, сбылось. Нет худа без добра.” Но тут же отдёрнул эту мысль, ведь это не игра какая-нибудь. Проблем с пропажей императора не наберёшься теперь.
Кто не любит веселиться? Когда жизнь поднялась на очередную вершину, когда удача повернулась в кои-то веки лицом, когда хочется отвлечься от насущных проблем. Выход один - удариться в угар безумия и куража. Чтобы сидр выплескивался на побитую временем и ножами столешницу из пинтовых кружищ, а румяная девица на коленях забавляла своим лёгким поведением да звонким щебетом. А если это в масштабах целой страны? Даже мысли вызывают трепет о том размахе, которое за собой может нести подобное. Сегодняшним днём жители и гости столицы Конфедерации познали эту степень. Благочестивый государь, император Пиил Шестой Строитель подарил горожанам новый праздник, одарив его статусом государственного. День Последней Жатвы. День, когда можно забыть о работе, чтобы попрощаться с последними тёплыми днями, чтобы поприветствовать уже расправляющую расшитую синими узорами мантию зиму. Пусть и невдомек, что до действительно последнего урожая ещё не одна неделя. Какая разница. В конце-то концов, все нюансы сгладит выпивка. Которой сегодня было море на улицах столицы, правитель повелел в честь первого раза отворить казенные погреба да угощать всех желающих на главных улицах и центральной площади города. Сидр, окорока, хлеба, прочие яства наполнили выставленные горожанами столы, по мостовой не прекращались шествия. В качестве развлекательной программы театры вышли труппами на импровизированные сцены, всюду носились разные мастера балаганных развлечений и карманники. На пустых бочках мужики мерились удалью, глотатели шпаг вызывали смех у гостей из Степи, привыкших обращаться с кривыми и смертоносными ятаганами. Акробаты крутили головокружительные пируэты на карнизах, приглашая из зевак эльфов всех родов присоединиться. И сам воздух был пропитан магией, поражающей сознание тем, кто не одарен ею. Маги, чародеи, колдуны, волшебники, каждый мало-мальски приближенный к таинствам запредельных сил хотел разнообразить обстановку и придать празднику своё видение в меру доступной мощи. Гвардейский полк не пытался противостоять толпе веселящихся, но старался останавливать беспорядки в зародыше, а то чего это все веселятся, а какие-то выпивохи воду праздника мутят. Конечно, три сотни с целым городом, двухмиллионным причём, не справится. Тем более, что столица по обеим сторонам от реки Времён располагается. Им в помощь, в отдельных точках, расставлены малочисленные стражники. Кого-то это могло смутить, мол, город большой, а для поддержания порядка сил мало. Но люди бывают очень результативны, коли дело касалось порядка. Гениально спроектированный в своё время самим Архивариусом, будущим мастером Знаний Конфедерации, город имел сложную кольцевую структуру с дворцом в центре, на небольшом, обособленном от двух берегов реки островке. От островка шесть лучей-мостов, поровну на каждый берег. Переплетения кривых улочек вокруг мостовых этих же шести главных улиц объединяли в себе жилые и ремесленные кварталы всех народов, проживающих на материке, с которым порой поэты сравнивают столицу. “И отразилась луна на морской пучине, породив Лунаоло; и отразился Лунаоло на прародительнице луне, зарядив её новой силой; и посмотрела луна на Лунаоло, сосредоточившись на истоке её жизни; и в блеске светила заложил своё начало великий город.”- Стоящий на балкончике второго этажа дворца Энрико Бланш с плящущим между пальцев муштруком цитировал стихи эльфийских бардов, побывавших в будущей столице в стародавние времена, когда ещё только решалось, кому возглавлять Союз Семи Свободных Рас. Как давно это было… Он помнит тот день, как сегодняшний. Тот азарт. До дрожи. Когда вокруг тебя орут друг на друга эльфы, орки, демноы, дети Холи, люди, а ты, гордый лорд, ждёшь момента, чтобы подлить масла в огонь раздора, чтобы раззадорить расы, чтобы эта игра (нет, фарс!) за власть продолжалась дальше. Энрико улыбнулся своей редкой улыбкой. Как давно это было… И раскинувшийся перед ним город в своём дневном сиянии, в жалкой попытке затмить истинный источник света, луну, вызывал ничто, кроме чертовски обаятельной улыбки человека, победившего смерть. В столице он не был с последнего разбирательства по делу как раз-таки тех же самых вампиров, будь их души в руках Аи неладны. Пять десятков лет минуло. А дома всё те же. Только изранены ветрами и дождями сильнее. В целом, Энрико не знал, какие чувства испытывает к этому городу, но что он точно велик, как пели эльфы, это точно. То, что день не задался, Энрико понял сразу. И, как опытный игрок, он знал, что одна неудача ведёт за собой череду ещё больших. Но, как азартный, он всё равно рисковал. И какие только боги его занесли именно на этот балкон, но очередной привет от богини удачи не застал себя долго ждать. В лицо. На скорости посольского кортежа. Хотя нет, гораздо большей. На скорости… Толку что-либо говорить лишнего - магистр магии, Гелиосор, почтил своим присутствием праздничный бал. Подмяв под себя некроманта. Знай магистр, что попадет на подобное мероприятие, вырядился бы в богатые шелка. А так, в потрепанной преподавательской мантии, он был будто лишним на этом празднике роскоши. Ошарашенные гости бала, заставшие удивительную даже по меркам столицы картину, оживлённо шептались: сам магистр, или кто-то очень похожий на него, но в обносках проходимца, удостоил своим визитом дворец. Откуда он только узнал?! Ведь вести не могли так скоро облететь Лунаэнриз. И это фееричное появление, склонившее перед ним даже лорда Одинокой горы, который, кстати, тоже не блистал дорогими одеждами. Вообще, какие-то не учтивые пошли правители конгломератов. Позволяют себе наглость являться на мероприятие государственного уровня в чём попало! Нет на них наказания мастеров Конфедерации. Энрико появление мага воспринял крайне агрессивно. Да и кто в здравом уме будет добр к человеку, откровенно положившему на тебя себя? Точно не некромант. На обессиленного дальним путешествием магистра Бланш посмотрел, как на экскременты вымерших лет сто как драконов,- с недоверием, толикой удивления и, главное, отвращением. Как он вообще посмел так повести себя? - Какого мрака, Гелиосор! Слезь с меня, пока я тебе шею не свернул,- не сказать, что некромант чувствовал физическую боль, но вот унижение он не терпел. Вообще у многих долгоживущих есть такой пунктик - гордость. Больше всего этим грешат, конечно же, эльфы. Когда ты не собираешься умирать в ближайшем веке, то невольно начинаешь испытывать потребность в уважении к своей персоне, ведь, как минимум, это уже достижение, а чего достиг и можешь достигнуть за столько лет! Потому положение снизу пусть даже и магистра магии, но, боги, как же это унизительно, тем более в окружении этих жалких, ничего из себя не представляющих людей, эльфов и прочих. Вообще, испокон взаимоотношения у лорда с Гелиосором не сложились. Виноваты в том боги или предрассудки, но ещё когда некроманты не были отдельным народом в сознании рас, а маги - самодостаточной иерархической единицей, между этими двумя деятелями возникла не то, чтобы вражда. Даже наоборот, вполне себе симпатия. Которой мешал один нюанс - они правители. А значит, интересы народа должны стоять выше. И город Семи Башен долгое время косо глядел на Одинокую гору, ожидая прихода армии обыгравших смерть, желающих заполучить пустыни Запада в свои владения. А Одинокая гора много лет посматривала на горизонт в ожидании войск магов, что, наверняка, хотят устроить обсерваторию вблизи от столицы. Но то было давно, и маги облагородили прилегающий к их землям горный хребет, и некроманты пустили силы на прокладывание туннелей под горой. Кто-то даже поговаривает, что обманувшие смерть нашли пути в царство тёмных эльфов, но доказательств тому нет. Энрико Бланш знал тайну Гелиосора. Такая себе, конечно тайна, да и знают о ней многие, а кто не знает - подозревает. Но этот факт делал их ещё больше друзьями, пусть и соперниками. Но мысли отвлекали от главного, нужно было подчеркнуть свой статус. - Извольте, многоуважаемый маг, объясниться. Как вы посмели оскорбить меня, лорда всего рода неживого, при столь благоверных гостях? Это оскорбляет не только меня, но и весь мой народ. Маг был, не скрывая, плох: кожа белее мела, будто, присоединился к некромантам, а вид одежды говорил о спешном путешествии. На тяжелом выдохе Гелиосор бросил, не обращая внимания на тон Бланша: - Изволю. Я тороплюсь. Мне нужно к венценосцу. Мертвецки белое лицо Энрико, казалось, покрылось ещё более светлыми пятнами. Похоже, архимаг не знал, что случилось. А потому он мог помешать расследованию и навести панику, которой так яростно пытались избежать, что даже устроили этот бал… - Пойдемте,- обиду как ветром сдуло, Энрико стал самой любезностью,- нам стоит поговорить по душам, мы так давно не виделись, старый друг. Обняв за плечи, некромант отвёл мага обратно на балкон, с которого они только что вкатились в зал. Гелиосор же всячески отнекивался от потуг отвести его в сторону, но вовремя спохватился, ведь прилюдно Бланш никогда бы не стал заострять внимания на их дружбе. Что-то случилось. И явно не из хорошего. Правда поразила магистра магии, пусть он и не дал этого понять своим видом. - Нам остается только ждать. С чем некромант согласился. Благо представления бала помогали скрасить ожидание конца расследования. Два старых друга и соперника прошли в главный бальный зал. Когда-то пыльное и не использовавшееся за ненадобностью (с балами в стране была всегда проблема из-за расовых разногласий), теперь помещение сияло блеском полированных полов и золотом орнамента на малиновых шторах, прикрывающими витражные окна, за которыми веранда второго этажа открывала чудесный вид на гуляющий город. Вся столица в празднике! А атмосферу добавляла невероятно виртуозная игра дворцового оркестра, занявшего уверенную позицию посреди зала. Две барабанщицы, три трубача и саксофонист будто и не были подняты шутом в рань несусветную, исполняли танцевальные композиции с неподдельным воодушевлением. Кстати, о шуте. Этот умора, как называли его благородные дамы, был тут же, как всегда мешая танцующим парам, вмешивался в беседы чинных господ, а когда видел, что кто-то удаляется в импровизированные приватные комнаты, расположенные вдоль стен за каркасными шторами с удобными диванчиками, врывался с гомоном и нарушал весь покой уединения. А если успевал к объявлению конферансье пришедших гостей, то… - Гости бала, разрешите представить вам почтенного посла степного ханства, Уру-Тула. Фраза не успела слететь с уст чинного объявляющего, как шут плеснул в лицо орка вином и помчался прочь, улюлюкая. Эльфы и люди, преобладавшие на балу, не обращали внимания, уже привыкшие к шуту, тогда как редкие гости из других рас пожирали глазами все события вечера. И закуски. Особенно орки. Особенно Уру-Тул, который пытался заесть злость, так и выплескивающуюся наружу. Но шута ему не поймать, слишком вёрткий. А если свернуть шею, то император не простит… Который, кстати, где? От мыслей Уру-Тула, как и всех отвлёк очередной возглас конферансье (спасибо магическому амулету на шее, усиливающему голос, который иначе был бы сорван). - Гости бала, а теперь праздничный подарок от корпуса дворцовых магов! И будто свет погас. Хотя да, так оно и было: все свечи были погашены, зал погрузился в полумрак, освещаемый только огнями города. Оркестр куда-то делся, его место заняли пять магов, о чем свидетельствовали их посохи. Навершия которых в один миг загорелись красным пламенем. И в стороне заиграла музыка… Чарующая, загадочная, выводимая невероятным саксофоном. Ему вторили трубы. А два барабана оповещали о кульминации каждого элемента танца. А танец был. Седобородые маги выкручивали посохи, приковывая взгляды всех гостей бала. Вот пять огоньком сорвались с наверший и взметнулись ввысь, к семиметровому потолку, где закружились в хороводе, а пока зрители наблюдали за ним, маги запустили ещё синий и зелёный сгустки. Три цвета - один круг. Калейдоскоп, подобный гипнозу. И никакой магии. Воздействующей на разум, конечно. Только кружащиеся под атмосферную музыку огни. Они сплетались в один тон, разрывались на мелкие сгустки. То поднимались выше, то опускались до самых голов, чуть не опалая тончайшие шелка дамских платьев. Но никто не мог оторвать взгляда от феерии огня. От герба Конфедерации. Трёхцветное кольцо символизировало суть Лунаэнриза, где зеленый - её молодость, синий - предел, а красный - потерянные в войнах годы. И все с благоговением следили за пляшущим под потолком гербом, умело выкручиваемым магами. Но трое не смотрели за представлением. Трое откровенно скучали, не находя в этом ничего интересного или необычного. Потому появление в парадных дверях бледного Калира возымел следующий эффект: магические огни погасли, зажглись вновь свечи. Это Гелиосор остановил представление. В миг затихший зал недоуменно стал озираться по сторонам. - Бал окончен. Всем спасибо, до новых встреч. Всегда вам рады. Посаженный во время первой смерти на дне порта голос Энрико не оставил сомнений в серьезности заявления. Кто он знали все. А рискнувших оспорить его заявление - не было. Потому все гости в скором порядке стали покидать зал, не заметив появившегося мастера Сил, да только причитая, что придется вернуться к наскучившей жизни там, за дверьми дворца, тогда как немногие подумывали о продолжении праздника уже на улице, с простым народом. Почему бы и нет? - Что случилось?- спросил Гелиосор, когда все, как они втроем с некромантом и Калиром думали, ушли. - Император,- военачальник с секунду подумал, стоит ли оповещать ещё кого-нибудь, помимо Энрико, но всё же решился, ведь, как ни крути, перед ним один из правителей конгломератов.- Император мёртв.
“Фундамент просел!”- фраза, которая пугает каждого градостроителя, ведь последствия могут быть катастрофическими: разрушение здания и цепная реакция, жертвы и паника. А если это муниципальное учреждение? Помимо прочего ещё и штрафные санкции. Потому, как правило, подрядчики ответственно подходят к своей работе. Тем более, что с архитектурой в странах Конфедерации есть некоторые проблемы. Нужно искать универсальное решение для столиц, чтобы удовлетворить все расы, а для частных заказов - знать особенности. Из-за разнообразия проживающих на территории Лунаэнриза возникают неприятные казусы, ведь только попробуй перепутать традиционные особенности - можешь головы лишиться. Мало ли какие у народа нравы… Другое дело, когда эту фразу слышит следователь из отдела, подконтрольного неизвестному даже им самим мастеру. Мастеру Дел. Теневых. Жестоких и решительных. Всегда результативных. Его команда полна таких специалистов, что ни у кого не возникает вопросов по их вмешательству во все события Конфедерации. Структура канцелярии столь сложна, что называющие её “воровской гильдией” даже не подозревают, сколь далеки они от истинного порядка вещей. И следовательский отдел - малая часть. Самое грандиозное, что, большей частью, между собой организации не пересекаются, все работают только в им выделенных сферах. Пока не случится что-нибудь страшное. Как сегодня. В крыло расположенной под столицей Союза Семи Свободных Рас сети, где располагались следователи, ворвался растрепанный парнишка из аналитического отдела, который, единственный, контактировал со всеми прочими, донося актуальную информацию и, по необходимости, волю самого мастера. И своим вскриком смог остановить время в шедшей суматохе: - Фундамент просел! Глаза каждого приковались к в момент сжавшемуся в неприглядную точку информатору. Каждый пытался разглядеть ту черту, что раскроет лишь шутку в сказанной фразе. Нет. Паренёк был испуган, но честен. Фундамент просел… Десяток находившихся в помещении следователей испугались. Они не побелели лицом, их руки не задрожали, не покрылись испариной, но внутренне содрогнулись. Всего на мгновение. И ведь действительно было из-за чего. Рушился государственный аппарат. Рушился его фундамент. Профессора Города Семи Башен слепо преподавали своим ученикам, что основанием любой структуры власти является народ. Глупцы, как они ошибались, ведь жители государства всего лишь глина, которой смажут стены державы. Они придают внешний вид, но держит всё нелицеприятная монументальная вязь из секретных служб и весомых фигур. Что-то случилось с одним из таких людей. Иначе не было бы здесь этого парня. Не было бы роковой фразы. Замершее на мгновение время начало набирать обороты, подобно выплеснувшейся из вновь открывшейся раны крови. Возобновилась суета. На такой случай у каждого был индивидуальный план действий. Так, пока большая часть готовилась к только им ведомым действиям, один следователь встал со своего места и, накинув серебряный, отличительный для членов канцелярии плащ, направился к выходу. Парень с аналитического отдела засеменил за ним, вскоре обогнал и уже направлял в переплетениях коридоров вплоть до располагающейся за неприметной дверью с характерным идентификатором “Д” винтовой лестницы. Их уже ждали. Ещё один парень из аналитического. А рядом закутанный в такой же серебряный, как у следователя, человек из оперативного отдела канцелярии. Дознаватель. Внешне, благодаря плащам, они не сильно отличались друг от друга. Кому-то даже могло показаться, что они братья. Но то лишь легкая дымка магии. Они разные. Чертовски. Лучше всего это видно по глазам. Там, где следователь обжигал пространство всепоглощающим взглядом, полным любопытства и интереса, желанием собрать воедино кусочки окружения в одну картину, дознаватель разрывал саму материю реальности, разбирая её на компоненты, своим холодным, лишенным эмоций взглядом. Им предстоит работать вместе. Старая присказка, что сталь закаляется огнем и льдом, применима и в работе канцелярии. Когда времена требуют радикальных мер, два разных по принципам работы отдела объединялись. Только вместе они могли достичь желаемого результата - удержать государство. По винтовой лестнице поднимались молча. Им не нужно было говорить, все их действия были прописаны задолго до получения должностей. Возможно, все, кто был до них, чьи должности ныне занимали они, имели такую же папку, если не эту же. И главное, они знали все действия наизусть. Лестница вывела их во внутренний двор императорского дворца. Каждый из членов канцелярии увидел в раскинувшемся действии своё, но услышали одно, отчетливо: - А где следователи?- спросил Архивариус, которого сложно было не узнать из-за растрепанной бороды и надменного вида. - Мы здесь. За двоих ответил следователь. Он же отправил восвояси обоих мастеров, сам подходя к поддерживаемому магами порталу. В то же время дознаватель прошел к группе участвовавших в вылазке гвардейцев. Каждый занялся только ему ведомым делом. Следователь собрал картину произошедшего: оба мастера во дворце, маги держат портал, гвардейцы белее луны, а канцелярия на ушах стоит. Что-то с венценосцем. Теперь понять что. тела нигде нет, даже намека на него. Зачем держат портал? Для кого? Того, кого нет... Император не перешел на эту сторону. Ранен? Нет, ведь уже транспортировали бы. Убит? Тогда не нужен был бы портал. Взят в плен? Нет, гвардейцев тут не было бы тогда, они давно перешли на ту сторону бы. Пропал. Куда? Хотя, правильнее спросить, где… Интересно. А возможно ли это вообще. Пропасть нигде. Маги держат портал уверено, значит, артефакты работоспособны. Сами они хоть и бледные, но то скорее от страха, нежели потери сил. Что имеем: пропал император на переходе, хотя портал исправен. А что у коллеги? Дознаватель с ходу взял гвардейцев в оборот. Та небольшая часть полка, что принимала участие в недавнем походе, уже наверняка жалела о привилегиях службы у императора. Три десятка человек не скрывали ужаса перед нависшей над ними угрозой. Член гильдии воров не стеснялся подливать масла в огонь: вот этот авторитет, десятник, с трудом прорвался на свой пост. Не хочешь лишится звания? Говори! Ты виновен? Ах, пропажа императора не твоих рук дело… А вот этот чересчур спокоен. Надавим на больное, скажем, угроза потери поддержки отца. Его должность в аппарате не защитит сыночка. Ну и что, что ты видел, как венценосец заходил в портал, а после уже нет. Ты обязан был проследить за ним, это твоя воинская обязанность. Эй, а ты куда собрался? Меня не интересует, что тебя жена дома ждет, слишком подозрительно подслеповаты глаза твои. Небось, купил медкомиссию, чтобы на должности остаться. Но никто не причастен. Тридцать человек, а никто из них не виновен в пропаже императора. К тому же в портале. Как можно было потерять его?! Два серебряных плаща подошли друг другу столь близко, что острия капюшонов соприкасались. Все наблюдающие думали, что они разговаривают, но ни слова не сорвалось с уст воров. Шла немая беседа. Где итог одного совпадал узнанным вторым. Пропал император. В переходе через портал. Причастных здесь нет. Оба члена канцелярии подошли в упор к порталу. Шаг, они уже на той стороне. Запах утренней свежести с привкусом соли от характерно названного озера ударил в ноздри. И ни души в округе. Разве что редкие всплески рыб в воде. Но ни следа венценосца. Дознаватель разбрасывал полки окружения, выискивая намек на прольющую свет деталь: прибрежная галька разворошена копытами гвардейских коней, тогда как иных следов, к воде ли, прочь, в другую сторону, нет. Воду не содрогает рябь рвущих мертвое тело хищников. Ни следов крови, ни борьбы. Нет, пропал правитель явно не здесь. Осталось дождаться вердикта коллеги. С которым он не тянул. Поскольку беззаботность окружения не давала сомнений, что здесь не было пропажи, ведь целостна картина, нет изъяна потери или лишнего. Только уходящие в портал следы говорили о реальности произошедшей потери. Вдвоем, шаг в шаг, они вошли в портал. Но одновременно замедлились, насколько позволял переход. Что-то не так с порталом. Два разных в подходе человека увидели, а вернее почувствовали одно и то же. Легкую тягу в сторону. А на той стороне, во дворе дворца, всё те же маги, гвардейцы. Никто не ушел, все боятся последствий. Ждут вердикта. Два вора переглянулись и повторили переход в обе стороны. Ощущение повторилось. Теперь жертвы допросов поменялись. Следователь обжигал гвардейцев, не знавших, что ждать от вора. Входившие двойками они были в общей картине здоровыми. Хотя у некоторых виднелись только начинавшие проявляться пятна лёгкой экземы. Пространственные ожоги. Бывает во время искривления портального перехода. Совпадение?.. Чародеи-путеводы в страхе потеряли контроль над в спешке закрывшимся порталом, когда на них насел дознаватель, готовый отправить в имперские казематы любого неосторожного дворцового мага, по чьей вине в пузыре перехода исчез император. Но нет, их вины здесь не было. Подобный эффект был предостережен стабилизирующими артефактами. При всём желании, у них не хватило бы сил противостоять искусной работе мастеров Города Семи Башен. Очередной общий вердикт: вмешательство со стороны. И неутешительный отчет мастеру Дел: император мертв. Сгорел в портале. Либо очень сильным магом с набором необходимых артефактом, либо чем-то более могущественным. Какую-то игру затеяли боги? Но это уже не их работа. Следователь с дознавателем отправились восвояси, напоследок оставив предостережение не забывать о своей присяге венцу Конфедерации. Гвардейцы мигом рассредоточились по городу, готовясь к предстоящему, как они узнали, празднику и соответствующим подобному мероприятию беспорядкам. Маги удалились только им ведомо куда. Один только шут вылетел во двор (откуда, куда он, кто бы уследить мог) да развел руками, что, дескать, представление пропустил. Но члены канцелярии уже спускались в свои подземелья, чтобы в скором порядке со всеми отделами покинуть столицу Союза Семи Свободных Рас и передислоцироваться, куда ведомо только определенным людям из аналитического отдела. Нет, они не бежали, как крысы с тонущего корабля. Ведь ещё ничего не кончено. Да, фундамент просел, но это не конец. Смена угла обзора ещё никому не мешала. Тем более каждый из них давал присягу. Присягу государству. Присягу мастеру.
- Приветствуйте, атаман восточных берегов Лунаэнриза, капитан клипера “Нарцис”, Криволап Буйный. Прошу, займите своё место за круглым столом Совета, специально отведенным для представителей аморфов. - Атаман мог бы хоть помыться, а то воняет рыбой, я со своего конца стола чую, не правда ли мой дорогой друг, Энрико? Глашатай, больше ждать представителей Совета мы не будем, затворяйте двери зала. - Ты всерьез думаешь, что больше никто не придет? А запах рыбы я не чую, обонятельные чувства спалены в угарном дыме моей третьей смерти. Надо же было так напиться… Стоп! Незачем ворошить на подобных собраниях прошлое. Благо его тут хватает. Вон эльфийский консул щеголяет в слепящем серебряным бисером винтажном платье. Это всяко противнее мне, нежели запах моря. - Три месяца мы ждали, пока соберутся все. Все, как всегда, не собрались. Вообще, ты помнишь, когда ещё, кроме первого Совета, присутствовали все двадцать один представитель? О времена! Годы идут, проблемы множатся, а решать некому, все по вотчинам сидят, старые мозоли чешут. Ну посмотри, ну что за дела. Я, конечно, стар и сварлив, но это ни в какие створы не лезет. Скажи любому торговому союзу или, сберегите боги, мастеру Дел, что на важнейшее собрание глав Конфедерации неполная явка… Засмеют. И заплюют такую власть. Считай, кто присутствует? Мы с тобой, от людей, живых и одаренных, император мертв, потому только двое от расы… - Один аморф, что уже и так удивительно. - Двое эльфов. Вон, смотри, опять цапаются из-за своих богов. Славься Рэндом! Да здравствует Ая! Сейчас глаза друг другу повыдавливают, благо, за эфесы не тянутся. Дети. По не одной сотне лет, а всё те же дети. Один в помпезном наряде, другой такого же зеленного цвета, как и его замшевый костюм, да по короне у каждого. У одного выборного консулатом, у другого принца княжества. А спеси, будто только от кормилец оторвались, вон, пена у рта, что молоко, не обсыхает. - Да, дорогой мой друг, давно ты в свет не выползал из своей Башни. Эк тебя пробило. Считаем дальше? Орки все здесь. Кстати, почему ты не акцентируешь внимание на, в теории, распространившемся по залу запахе тины от болотных. Или носорожьей вони от хана степных орков? - Да, ещё вспомни, что лесным омовения не ведомы. Я уже привык к такому букету за последний месяц. - От обелисков одни стеклянные скульпторы. Забавный народ, ты не находишь? Прозрачные, лица без эмоций. До сих пор дивлюсь их природе. - Конечно, как тут не дивиться. Что там поют барды? В пылу горячего спора между Рэндомом и Люцифером за права света и тьмы на земле Лунаоло сплелись их речи в одну искру. И упала она на песок, своим жаром оплавив его, вдохнув в образовавшееся стекло жизнь. И была искра столь сильна, что прошила землю, тонким звеном пройдя насквозь адамантиевый слой, подарив жизнь названным после адамантиевыми же ювелирами существам. И на последнем издохе искра повисла посреди пещер подземного царства, вобрав в себя всю тьму, пожрав её и в ней же растворившись. Так появились уборщики мыслей, что есть, но их нет… И так далее, в том же духе. Правда о последних мы и вправду с первого Совета не слышали. Как они выглядели, помнишь? Я уже и забыл. Что-то вроде каракатиц, которых иногда находят на побережьях. Только в разы меньше. Где-то со взрослого лесного орка. Я прав? - Да, Гелиосор, где-то в тех пределах метра семидесяти. То-то скульпторы, рослые, худые, чувство, что кисть, их тела сжавши, выгни, и сломаешь хрупкий стан. Да… То ли дело, ювелиры. Эти коренастые негодники настолько искусны в своем ремесле что… Так, мы отвлеклись. Продолжаем счет. Дети Холи. - Вон один представитель. Горные не явились, проклятых тоже можно не ждать. Бедный род. Когда-то был великим. А теперь что? Посмотри на них. Ни капли былой силы. Дряхлые тела. И такие же души. - Право, тебе ли говорить о душе? - Не зарекайся, мой друг. До тебя мне ещё далеко. - Кстати, о душах. Демоны все в сборе. Разве не удивительно? И в то же время так мило. Самые пунктуальные те, кто живёт в самой дали. Будто бы заранее знали о Совете. - Чего явно не сказать про аморфов. Всего один морской здесь. Где от лесных и западных морей. С последними мне бы хотелось поговорить приватно… - Полно тебе. Давай начинать.Раз уж императора больше в этом свете нет, то право переходит в твои руки. - Думаешь? Хорошо. Правители! Совет Семи, нареченный по количеству входящих в него рас, Конфедерации Лунаэнриза объявляется по праву гегемонии людей открытым. Прошу протянуть свои печати в круг стола. Силой, что наделены перстни, да будет создана договорная сфера! Узрите её, излучаемую мощь, величие сосредоточенной в ней магии, первозданной, чистой, безумной. Я, Гелиосор, магистр магии, председательствую от имени императора Пиила Шестого Строителя перед двенадцатью членами Совета. Приступим. На повестке дня пара вопросов… - Погоди, колдун, где император, какой бескрылой чайки ради процесс ведёшь ты? - Ц-ц-ц-ц к-к-к-а-а-к-к ц-ц-ц-ц!!! - Тише, господа! Позвольте напомнить, где вы находитесь. Это не поле боя и не базарная площадь, а зал собраний Совета. Потому, Саволи, брат свободного народа, детей Холи, перейдите на язык гегемонии, человеческий язык. Хотя нет, молчите, все и так знают, что вы хотели высказаться язвительно в адрес хана, которому, да-да, я сейчас к вам, Уру-Хурун, стоит попридержать своих носорогов и дослушать до конца новости повестки дня. Итак, первоочередно стоит вопрос о краже пятерых детей, находящихся под защитой Города Семи Башен, злоумышленниками были установлены члены экипажа корабля одного из атаманов западных морей. Криволап Буйный, что вы можете сказать на это? - Ничего. Моё братство никак не пересекается с западными атаманами, так что сбавьте тон, уважаемый магистр. С чего вы вообще взяли, что это именно аморфы. Где доказательства? - Доказательства - это проторенные дюны пустыни Ил носом корабля, подгоняемого магией мне неизвестного чародея. И таким клипером похвастаться может только ваш род. - Ха! Ты бы ещё обвинил пернатых чаек в том, что на пик твоей башни кто-то нагадил, маг. Видано ли дело, корабль на моего брата похожий. Может кому продали лишний. Не знаю, как там сейчас, но раньше у них с финансами всегда проблемы были, вот и решили избавиться от лишнего балласта, который тяжело стало обслуживать, возможно, тому самому чародею. Мало ли, вон, у императора в штате тоже пара наших клиперов, что-то ты своих не проверяешь, маг. - Не увиливай, морской волк, кто угодно мог украсть детей, но контрабандой славитесь вы. Как и разбоем. Что помешало нанять какого-нибудь чародея для рейда? - Да кому нужны дети, маг! С ними только морока. И продать некому. Беспризорников было бы легче схватить наверняка, за ними контроля никакого. А вот за одаренными или выученными магии, чародейству и прочему вроде как неусыпный контроль в Союзе, разве нет? Вот и спросил бы ответственных за это. Чего на меня сейчас волны гнать. - Кстати, Гелиосор, ты не ответил, где император. Что случилось-то? - Не отвлекаемся от насущного, консул лесных эльфов. Вопрос о детях не терпит отлагательств… - А как же нарушение права Мьоры? Этот вопрос разве можно отложить?! - Что, кто-то посмел нарушить право Мьоры? - Вы слышали? Право Мьоры… - Энрико, подобное заявление очень громогласное, вы уверены, что… - Да, консул, сегодня было нарушено право Мьоры. Незыблемое для каждой расы. Скажи мне, маг, кто возьмёт ответственность за такое преступление против законов наших предков? - Суд был вынесен на месте, вампиры заслужили смерти. - Опять вампиры? - Слышали, право Мьоры шло от вампиров? - Право Мьоры свято для всех, вампиры не исключение, я, как лорд Одинокой горы и неживых всего Лунаэнриза, требую должного уважения к нам! - Требуй уважения от праха наших предков, которые тебя уважали. Ты лишь история, некромант. Твой век минул уже давно. - А твой нет, молодой отпрыск княжны? Где твоя повелительница? Она столь стара, что не смогла поднять свою ветхую тушу от запыленного трона? Твой род канул в небытие подземелий много лет назад, а сам ты лишь мелкое подобие тех эльфов, что я помню, так что не открывай рот, когда разговаривают действительно правители. - Да как ты смеешь… - Тихо! Ещё раз требую соблюдения порядка, это Совет, а не балаган. - Как скажешь, магистр, но за нарушение права богини я ещё спрошу… - А кто судил-то? - И где император? - Правители! У нас неразрешённые вопросы, незачем поднимать шум из-за… - Я, Война, гонец самого Люцифера, требую ответа, где Пиил Шестой, почему от его имени говоришь ты, кто дал тебе полномочия. Мы были собраны на Совет Семи, здесь присутствуют представители каждой расы, в той или иной степени. И все мы, здесь присутствующие, по праву договорной сферы, что сияет магией посреди стола, вправе знать правду. - Я говорю по праву гегемонии, мне не требуется одобрение одного из вас, потому что мы, перворожденные, дети Рэндома, были избраны на Первом Совете Семи, как превосходящие всех вас. - Ох, друг, зря ты так… - Перворожденные?! Да вы ошибка, мы, эльфы, апогея творения матери нашей, Аи. - Вы блеклое пятно от рода Рэндома сынов, что вынуждены скрываться в тени подземелий! - Ц-ц-ц-ц к-к-к-ц-ц-х-х-х ц-ц-ц-ц! - Правители, прошу, сфера нестабильна, ваши волнения колеблют её контур, может произойти невообразимое! - Да кто вы такие, сухопутные крысы, чтобы приказывать морскому волку! - Кого ты назвал крысой, волосатая мышь?! Вертел я таких как ты на роге носорога в день жатвы! - Правители! - Что со сферой? - О боги...