ГЛАВА 7
– Может, ты мне поможешь? – с издевкой спросил бывший призрак бывшего светлого.
Прифий не отозвался. Все это время он сидел на краю платформы, не выказывая признаков жизни.
– Эй! Я к тебе обращаюсь!
Ноль эмоций.
Лесник подошел к нему и потормошил за плече. Прифий повалился на бок. Зеленые глаза впали еще больше, кожа обтянула щеки, цвет лица пожелтел. «Дядюшка» весь передернулся. Видимо, юноша сильно истощился после их переноса.
Весь «побег» таял, как плохенькая иллюзия. Леснику не удалось бы пробить границу и при полной силе, не говоря уже о его теперешнем состоянии. Мог ли кто-то из них предугадать такой исход?.. Но это – потом. Сейчас «дядюшка» склонился над пока реальным* Прифием и неосознанно приступил к поглощению. Он много раз вытягивал энергию из неживых предметов, и он быстро почувствовал разницу. Чужая энергия не текла безвольно к нему, а ворочалась, извивалась, она жалила его в руки и даже пыталась часть его запасов поглотить в себя. Демон спешил. С минуты на минуту должны определить последнее перемещение, тогда все провалиться остаточно. Пока было время, Лесник поспешно забирал энергию, чтоб пробить купол. Но он тратил больше, чем получал! Кинув бесполезное занятие и оставив Прифия в покое, «дядюшка» принялся с неистовством долбить потолок. Внешне граница не поменялась, но неожиданно демон ощутил, как ее пласты дрогнули, подернулись. Его охватило ликование, что придало ему сил. Еще, еще немного! Вот появилось полщели, щель, полторы щели… Он прорвал купол!
Лесник просочился в брешь. Вокруг развернулся обычный материальный мир. Он вобрал полную грудь воздуха. Демон чувствовал усталость, но она была приятной. Его рванули за ногу…
Резкий выдох. Мелькнувшая пробоина в потолке, что слепила светом другого мира. Прожогом возникшие лица… «Дядюшка» высвободил ногу из схватки и полетел кубарем вниз. Он услышал, как зашуршало множество крыльев, которые несли своих владельцев к нему. Крылья были быстрее, чем его свободное падение.
Лесника заполнила слепая злость. «Я там уже был! Я БЫЛ!» – только и вертелось в его сознании. Демон кувыркнулся в очередной раз, но так, чтоб падать ногами вниз. Он видел в полутьме (чем ближе к границе – тем всегда темнее) контуры стражей. Они приблизились впритык. Зря они это сделали.
Грянул взрыв. Стражей разбросало в стороны. Разум «дядюшки» прояснился от злобы, и на «дядюшку» накатила боль. Та самая, что возникла после суда, но намного сильнее. Демон взвыл. Кроме боли добавилось понимание безысходности: вон подымаются вверх патрульные, которых мгновение назад разметал он сам. Были ли силы глупо опираться дальше? Нет, их не было. Ничего не было. И, как назло, сознание не собиралось теряться от навалившегося.
К нему стремительно неслась суккуба. В том, что это она – не было сомнений. Лесник не видел ее внешность, но сущность была различима сквозь болевое помутнение. Он ощутил ее прикосновение.
Через секунду раздался тоскливый протяжный звук. Тело суккубы рассеялось, а младший бес почувствовал внутри целую бурю. Он развоплотил ее не последними, не запасными, не дополнительными силами, а всего-навсего их нехваткой. Само его воплощение искало подпитку – оно нашло. «Горы б свернуть!..» – подумал демон. Увы, это последнее, что он подумал.
***
Дарий давно отвык от столичных повадок. Но, некогда вбитые в его душу манеры поведения, не давали потерять лицо в обществе. Столица самой Преисподни отличалась преимущественно всем! Тут само время текло быстрее, как и ручьи энергии. Тут можно было опасаться каждого своего шага больше, чем в остальных городах. Тут пребывал Владыка. Название этого города всегда поражало своей логичностью – Столица**! Именовал города Геенны Люцифер. Он очень долго думал, как назвать центр. Потом многие спрашивали его о причине выбора, он сказал просто: «А больше нет города с таким названием, как и нет второго Ада».
Сейчас бывший адвокат с упоением любовался Столицей. Вся душная пышность в украшении домиков, общественных зданий, скамеечек, урночек, клумбочек, могла бы вызвать отвращение, но Дарию казалось все гармоничным и в меру. Как он давно здесь не был! Правда, привод для посещения поразительного белого города был неутешительным… Демон попытался отогнать безрадостные думы. У него в запасе оставался один местный день, пока Владыка занят более важными делами. Но, как адвокат мог не думать о предстоящей встрече? Особенно зная, каков стал
Люцифер после разрыва…
Дарий присел на белой лавочке, держа в руках имитацию обычного цветка… Через секунду он уничтожил неправдоподобное растение. Нечто подобное сделал и Творец с Владыкой, когда понял, что сможет сделать Люцифер со способностью создавать. Каждый имеет к этому склонность, но, будучи до свержения иерархом высокой ступени среди светлых, нынешний Владыка Преисподни достиг высоких результатов. Почти все утратилось в один день – день разрыва. Сатана лишился возможности создавать что-то… Даже вот такие низкопробные цветочки. Работы не меньше, а удовольствие совсем не то.
– Дарий! – кто-то воскликнул позади.
Дарий обернулся, и на его лице пробежала улыбка. Пусть и ненадолго.
– Аластор, что ты здесь делаешь? В белый город, если приходят, то или навсегда, или на кратчайшие сроки.
– Тогда у меня второй вариант. Хотя, при неудаче, возможен и первый. Что ты сам здесь делаешь? Ты ж должен быть в Предысподне.
– Уже нет. Я больше не адвокат.
– Печально… Давай пойдем ко мне в номер, и ты подробнее все расскажешь.

В темно-синем доме (белый город – внутреннее кольцо Столицы; остальные кольца – по цвету пребывающих в них демонов) два друга, сидели и не спеша говорили. Дарий никак не мог на удивляться: организованный, фанатичный в своем деле и до ужаса покорный Аластор тоже был уволен со своей должности. Не менее странным было то, что синего демона также потребовали явиться перед Люцифером.
– И ты при этом спокоен? – негодующе спрашивал бывший адвокат.
– А какие ко мне могут быть претензии? Моя вина только в том, что я не обратился к черным, которые могли б предвидеть погром в экспериментальной части.
– Да это самому надо быть предсказателем, чтоб догадаться обратиться к черным!!! Здесь вообще нет твоей вины!
– Но, ведь я, как начальник…
– Только надо мне говорить о просчете «возможного», которое «может быть», но его не будет! Невозможно все просчитать. Давай оставим эту тему, так как я знаю, чем ты будешь аргументировать свою правоту. Лучше скажи – кто эту лажу подстроил?
Аластор опустил голову. Его серебристые волосы закрыли лицо, но Дарий знал, что сейчас синий смотрит на него сквозь пряди своими перламутровыми глазами.
– Слушай, хватит этого демонстративного раскаивания! Нашли виновника, или нет?! – возмутился демон.
Аластор резко дернул головой, уставился в открытую на своего друга и раздраженно зашипел:
– Ты хоть знаешшь, шшто этти уроды ссделали? Нет-с! Они вссе испоганили, они потрощщили вссю чассть! Зсса такое рассчленять надо. И не только иххх, но и теххх, кто допусстил!
Показное спокойствие слетело. Никто не знает, что таиться в глубинах синего демона.
Но перламутровые глаза вновь потускнели. Напряженное тело Аластора расслабилось, а он сам откинулся на спинку диванчика. «Да. Здесь и диван есть. Не зря это кольца Столицы», – отметил про себя Дарий, устраиваясь более удобно. Тем временем синий заговорил:
– Мы не знаем, кто за этим стоит... Меня уволили через неделю после происшествия, а нашли ли после этого – откуда мне ведать.
– Это невозможно. Владыка видит все в пределах Преисподни, он обязан ЗНАТЬ!.. Хотя он часто воздерживается от вмешательства. Наверное, он хочет, чтоб вы сами до всего дошли… А следы? Следы в энергетических потоках?
– Есть маскировка, но высокого уровня. В последние дни своего начальствования я находился лишь среди той разрухи (черт, это сколько труда, оборудования, веществ потеряно!) и смотрел, смотрел, смотрел в потоки и… чувствовал себя слепым. НИЧЕГО! Только спустя несколько безподпиточных*** суток я едва заметил легенькую рябь. Но и с ней я ничего не смог сделать! Она – словно пустышка – и есть, и нет!
Демон наполнил свой пустующий бокал, хотя пустовал тот не так долго. Иллюзия спиртных напитков и прилагающие последствия обходились дорого, но Аластор был далеко не беден. Он с жадностью опустошал дурманящую жидкость непонятного фиолетового оттенка, поглядывая на Дария. Того в который раз объяла зависть – пристально рассматривал убранство гостевой комнаты. Небольшие диванчики, кофейные столики были расставлены по всей площади. На стенах висели картины не знаменитых, но стоящих художников. Стена была не голой, не расклеена обоями, а
обшита тканью. Гостевая была в мягко-красных тонах, что составляло дополнительную загадку хозяина (самый благоприятный цвет Аластора, соответственно, синий) и Дарий давно забросил ее разгадывать.
– Завидно? – без злорадства спросил синий после того как допил бокал.
– А как тут не завидовать? А это лишь одна комната…
– Поверь, этого всего скоро не будет.
Бывший адвокат нахмурился:
– И, почему?
– Тут и черных звать не надо. Ты никогда не знал, чем именно я и мои подчиненные занимались. Экспериментальная часть… Уже за то, что ты понимаешь это «тщик» – и тебя нет. За ту разруху, что сейчас там царит, Люцифер может выкосить как минимум одну мою часть… вместе со мной… Я иду к нему сегодня, поэтому – держи.
Аластор вытащил из кармана своего пиджака (черт! импортного!) часы. Они переливались всеми цветами и их оттенками, но преобладающим среди них был синий. Демон бегло посмотрел время и отдал их другу.
– Это слишком… слишком идиотский поступок! Это ведь не просто красивая цацка! Дал бы жене или там приемышу, подмастерью, ученику…
– Дарий, прочитай, что на них написано.
Маленькие буковки, выгравированные на внутренней стороне крышки часов, менялись наперебой. Когда бывший адвокат пригляделся, то они шустро встали в ряд: «Передай тому, кому нужнее».
– Ни моя жена, ни приемыш, ни друзья с аристократического круга, такого не оценят…
– Но, тут написано «тому, кому нужнее», – прервал синего Дарий.
– А я вижу «тому, кто оценит». Тебе не должно быть такое в диковинку. Я знаю, что ты найдешь этому применение. Хоть мы и не виделись долго…
– А что мне было в Аду делать? Ты знаешь, какие у меня способности к управлению энергией, поэтому должен понимать, что адвокатура было лучшим, чего я мог достичь. А теперь что? Я тоже тонущая лодка, как и ты. Куда я это сокровище дену? В какой карман засуну? Зачем? И, ты ж понимаешь, что потерять такое мне – раз плюнуть.
– Мы с тобой вместе гасали по участкам, еще будучи младшими бесами, и, будь уверен, что кому-то другому я такое не доверю. Конечно, если этот дом не снесут, то отдам его жене. Своим приемышам, подмастерьям я оставил свою науку. Про «нафуфыренных друзей» я умолчу.
– Ты так говоришь, словно на расчленение собрался.
– Да, на это Владыка неспособен. Но существовать растением, аккумулятором энергии? И что лучше?
– Ты что, с Азазелем наговорился? Что это за упадническое настроение?
– Это глас моего разума. Бери… Он не любит опозданий…
Аластор исчез. В упоминании о нем растворялась сизая дымка.
Дарий покрутил в руках часы. Доминирующий синий цвет поутих, и теперь все цвета были в равном количестве. Демон встал с мягкого диванчика и направился в сторону выхода. Возле него он столкнулся со слугой, которому приказал ждать хозяина – Аластора. Выйдя из дома, бывший адвокат аккуратно положил часы в карман…
***
Сцифий очнулся в реабилитационном центре. «Значит, я развоплотился. Значит, что меня суккубы не сразу к себе утащили», – медленно, не напрягаясь, делал он заключения. Демон повернул голову в одну сторону и в другую. Рядом лежали такие ж истощенные существа, но среди них он не заметил Лесника. «Неужели выбрался? Не просто так у меня про условный знак спросил… Не хотел со мной тащиться… Видимо, со светлым прорвался, продолбил границу… Черт! Будь он проклят… За всех отвечать мне придется…»

* - неразвоплощенным.
** - «Столица» это перевод. Название звучит как Пандемоний.
*** - «безподпиточные», как бессонные.

Глаза закрыты. Медленный вдох и выдох. Лишь бы не узнали, что он пришел в сознание. Лесник слышал голоса. В основном – женские. Паршиво. Вдруг его столкнули на пол. Через секунду демон почувствовал, как кто-то принялся неистово бить ногами. «Дядюшка» скрутился от боли, от чего удары перешли с живота на другие части тела – какие попадутся.
– Нора, прекрати его портить! Не хватало тебе еще раз каблуки затачивать!
– Но, это просто возмутительно! Не бывает в Аду настолько везучих! – отозвалась та в свою очередь, не переставая ставить новые синяки.
– Если не остановишься, то станешь самой невезучей во всей Геенне.
Нора зашипела и в сию минуту попала ногой в челюсть. Демон услышал хруст, после которого рот начал заполняться кровью. Если б у него было бы хоть на каплю больше энергии…
– Ты уже его травмировала! Молодец! Владыка будет счастлив!..
– Перестань драматизировать! Я уверена, что Люцифер потребовал его к себе, абы лично перебрать по порядку его кишки, засушить их, а потом подарить с тонким намеком кому-то из подчиненных. И, к такому он обязательно отнесется снисходительно – кому, как не ему такое понять.
На Лесника нахлынула новая волна избиения. Оппонентка Норы только недовольно фыркнула, и зацокала каблуками к выходу из помещения. «Дядюшка» старался не открывать глаза, но его резко вздернули в вертикальное положение и принялись бить в лицо.
– Ну же! Открой глаза! Я знаю, что ты в сознании, тварь! Я не уйду, пока их не увижу! – обещала демонесса.
Обе щеки демона быстро оказались располосованы насквозь. Убойный маникюр?
В итоге «дядюшка» посмотрел на нее – не было сил терпеть унижение от женщины. Желтая радужка Норы светилась изнутри, от чего демон невольно залюбовался. Может, это длилось бы подольше, но провалы зрачков затянули сознание и весь мир…
Лесник задыхался. Его придавила целая толща красной желеобразной воды. Он рывками попытался выплыть, но, когда желаемое получилось, демон все равно не смог дышать. Непонятная слизь, хоть и выгнулась под его напором, но не давала окончательно себя прорвать. Или это желе, которое сверху успело стать более застывшим? «Дядюшку» толкнуло обратно вниз, настолько сильная была отдача. Демон, не выдержав, открыл рот, но непонятное «нечто» лишь заполнило это новое пространство. Ни вкуса, ни запаха, а одно вязкое, холодное, липкое… Лесник вновь рванул наверх. Легкие сдавливались, выступили слезы. Опять эта слизь, что не желала отпускать его. Но он этим воспользовался – не ожидая отдачи, схватился за этот «слой». «Дядюшка» чувствовал вибрации в массе, которые сам вызвал. И тут он понял две вещи: сейчас ему просто не хватит воздуха, и его жутко тошнило. Трясущимися руками, демон сделал последнее усилие – постарался разорвать эту противную преграду. Нехотя она поддалась, и на обмякшего Лесника полился поток воды. «Черт, лишь бы сознание не потерять, и дождаться пока тело не вынырнет», – вилась мысль.
Поверхность воды оказалась близка. Ее уровень начал даже падать от прорыва в «желешке». Демон сперва глотал воздух, но следом, выпучив глаза, поплыл подальше от места разрыва – там зарождал -
ся водоворот. Увы, золото с плавания он бы не получил… Отплывая какое-то расстояние, Лесник ничего не добивался – поток оттягивал поближе к себе. Это длилось до тех пор, пока «дядюшка» не смог плыть. Дело в том, что вода вся ушла в желе. Он же остался на сомнительной поверхности слизи. Холодно, мокро, липко, жизненно опасно, а еще сыро. Приятный набор. Демон не шевелился. Самое тревожное, что он сам стал похожим на эту «желешку». По подбородку стекала вода, перемешанная с «нечто». Лицо с правой стороны не существовало – оно, видимо, мутировало в эту субстанцию (ведь голова лежала на правом боку). Постепенно остальные части тела принялись уподобляться желе. Тут Лесник испугался. Он вскочил на ноги, которые в итоге погрузли в слизи. «Дядюшка» засмеялся, поднял одну, от чего вторая опустилась глубже. Засмеялся сильнее.
Затем резко обернулся…
***
Дарий курил в белом городе. Размеренно, со скукой и приевшейся тоской. Зато каждый окурок он бросал на отчищенную мраморную дорожку и растирал его ногой. От этого издевательства над бычком бывший адвокат получал больше успокоения, чем от самого курения. Он бы вообще не курил. Но, как-то странно будет, если Дарий начнет выпрашивать окурки. Поэтому он принуждал себя в пользу вредной привычки. А так демон вел вполне здоровый образ жизни: пил сугубо «за компанию», курил ради растирания окурков и кололся только для профилактики. Многие упрекали его в том, что он обделяет себя радостями. Дарий, жаль, не способен был их осознать до конца.
Бывший адвокат посмотрел на часы. Но они показывали все, кроме времени. Демон потрусил их пару раз. Капризный механизм застроптивился и потух. Как Аластор умудрялся посмотреть время? Спрятав подарок, Дарий принялся за очень важное дело. Скучать. Он сидел в маленьком лесе возле дворцового комплекса и ожидал когда выйдет его приятель. Или приятеля выволокут – невелика разница.
Высокие, пепельно-белые деревья поразительно смотрелись сквозь легкий сигаретный дым. Аромат щекотал его нос. Да, Дарий сейчас ощущал себя истинным эстетом, а на душе прозрачным туманом ложилась безмятежность. Серый, замурзанный листик упал на его плечо. Осень как ни крути… Еще недавно они искрились белым цветом…
Вдали открылась маленькая дверь дворца. Бывший адвокат, не задерживаясь, появился перед входом. Это был Аластор. Причем, даже на собственных ногах! Конечно, вид у него был потрепанный, но он был при сознании, что очень важно. Та и соображать мог. Но выражение лица Дарию не понравилось. Оно приобрело черный оттенок от злобы. Самой настоящей, одержимой и не прощающей.
– Смотрю, ты немного злишься, – медленно, не отойдя до конца от курива, подытожил Дарий.
– Я готов был стать «растением». Быть безмозглым, апатичным аккумулятором. Но я не согласен на работу глашатая.
– Ты и так уже от счастья безмозглый. Что тебя не устраивает? Глашатай – это очень неплохо, если учитывать, что могло быть в принципе.
– Ты не понимаешь. Те, с кем я с утра был на равных, сейчас будут на несколько витков выше. Я скорее загнусь от позора, нежели смогу нормально жить.
Дарий сложил губы «бантиком», затем поцокал языком, состроил недоуменную мордашку.
– Что, экстракт травы не вышел? – поинтересовался синий.
– Эммммм, травы? Какой травы?
– Бесполезно сейчас с тобой разговаривать. От тебя несет. Причем так, что на деревьях листья сереют.
– Нет, они сереют от осени, а я в адеквате. Ну, по крайней мере, адекватнее тебя. Ты лучше скажи – как он?
Аластор почернел сильнее, чем до этого.
– Как он? Да как обычно! У него все нормально не переживай! Он…
– Тссссс… Тише. Не ори. Я имел в виду его настроение.
– Когда зашел – определить не смог. Никаких эмоций. Когда выходил – был доволен.
– Вооо, это совсем другое дело. Значит, все очень и очень! Хи-хи… Часы отдавать?
– К черту. Я тебе их уже подарил.
– Ладно. Запомни только одно… Живи, а не дурей от своих аристократично-интилигентских замашек.
Бывший адвокат сделал шутливый полупоклон и зашел в дверь. Аластор невзначай подумал, что прокуренный друг порой может гласить истину…
***
Разговаривали двое. Двое женщин. Лесник прищурился, словно был смысл что-то увидеть. Он не
сомневался, что это были суккубы. Стоп! Точно!
«Дядюшка» хаотично тормошил вялые мысли и воспоминания. Вывод был готов: он не может здесь быть. Но почему – память не хотела услужливо подсказать. Ноги по колено превратились в «желешку» и демон упал всей массой. Образовалась очередная прорва, в которую он провалился. Руки принялись борсатся, но нижняя часть тела давала сбой. Лесник быстро погружался в слизь. «Нет, больше не выйдет…».
Демон обнаружил себя в руках Норы, что ругалась с кем-то. «Дядюшка» ощущал себя не лучше. В душе остался заразный кусок слизи. Внезапно хватка демонессы ослабла, а он упал на пол.
– Ладно, ладно! Я эту неженку даже кончиком ногтя больше не коснусь! Честно! – восклицала та.
К Леснику подошла другая женщина. На удивление – не суккуба. Какое ж было разочарование, когда демон понял, что она похлеще своей противницы. Как минимум, что их различало, так это одежда. Норе было жарко, ее щеки горели нездоровым румянцем, она решила не обременять себя одеждой: лиф, стринги и сапоги с заточенными каблуками. Дешево и сердито. Ее оппонентке не было холодно, но раздеваться ей не хотелось. Она была в какой-то монашеской рясе. Черной. Капюшон был откинут, но это не успокаивало. Наоборот – вселяло ужас и немощность.
– Ламия. – протянула она руку, помогая «дядюшке» встать.
– Лесник. Приятно…
– Мне тоже, но сейчас не до расшаркиваний.
Не выпуская его руки и не говоря Норе ни слова, женщина двинулась к грубо обтесанному каменному проходу.
– Фу, ты весь в этой гадости!
Демон пожал на это плечами. В гадости, так в гадости, ему самому не особо нравилась эта слизь. Но он не удержался спросить:
– А что это было?
– Ты ей в глаза смотрел?
– Да.
– Идиот…
– Понятно…
Отношение Ламии к нему не сулило ничего хорошего. От чего «дядюшка» откинул попытку пойти на еще один риск – молчал и ничего не ответил на оскорбление. Хотя язык чесался. Очень чесался. Непонятная угроза как будто сочилась из нее. Время от времени, пока они шли, он вздрагивал, и не смотрел на дорогу. Ему казалось, что если он хоть на миг перестанет следить за ней, то это будет равнозначно смерти – откусит голову, все закономерно. Почему откусит, почему голову – определял не Лесник.
Ламия дошла до края огромной платформы, на которой разместилось гнездо суккуб. Внизу был виден черный город. Женщина, прикинув приблизительно дальность полета, прыгнула. На секунду «дядюшка» потерял ее из виду, а следом осознал, что они падают.
– Только не вопи, – презрительно попросила она.
Он хотел ей что-то ответить, но быстро забыл что именно – Ламия раскрыла свои крылья. Это его сильно поразило, и все ответы вылетели из головы. Крылья были алого цвета, длиной по три метра в каждую сторону. От одного взмаха демона обдувало теплым воздухом Преисподни и подымало чуть выше.
Но черный город приближался и Ламию это волновало. Ведь она старалась полететь в сторону красного, но у нее не получалось (Лесник мешал ей полететь в полную силу). Попасть в черный было легко, а выжить проблематично. Ламия это знала, ведь, чтоб выдержать встречу с одним черным демоном, надо чтоб ты был хоть на три уровня его выше. А тут был не один, и даже уровнями повыше.
Перед женщиной появилось искушение: если она бросит незадачливого демона, то сумеет отлететь в свой родной город. Хотя, если она все же решится, есть риск быть размазанной по полу Люцифером. Тоже неприятно. Оставалось подытожить, что менее опасно. С черными были какие-то шансы, с Владыкой – если пронесет и этот «дядюшка» не окажется таким важным. А если окажется?
Она придирчиво посмотрела на свисающего на ее руке Лесника. Нет, этот не может быть настолько нужным, чтоб ей чем-то могло грозить неисполнение приказа. Ламия бесповоротно отпустила демона.
Лесник закинул вверх голову, чтоб взглядом ухватить крылатый силуэт, который отдалялся во мглу. С его губ сорвался тихий возглас, что сменился немой безнадежностью. До города оставалось пятьдесят метров падения. И никаких площадок.
Когда стали различимы маленькие фигурки жителей черного города, «дядюшка» закрыл глаза. По -
медлив, скрутился всем телом – авось поможет? Он перестал о чем бы то ни было думать.
***
Сцифий всегда думал, что он отлично владеет актерским искусством. Вот оно ему и пригождалось. Каждый день смотрители ожидали, когда он полностью оклемается и выпишется. Но младший бес не рассчитывал на скорое выздоровление. Сцифий нарочно портил свои энергетические потоки и жаловался на слабость. Он порой почти выпрыгивал из койки, абы удачно просимулировать. Демон тяжело вздыхал, тихо говорил и старался совершать минимальное количество движений. Однажды к нему пришел зав отделения:
– Надеюсь, что вы сейчас вменяемы и меня поймете.
Сцифий затаил дыхание.
– Вас переводят в другой участок, связанный с психологическими нарушениями.
– Почему? – эта весть не входила в его планы.
– Когда демон специально калечит себя, то это называется «мазохизмом». Правильно?
– Да.
– А мазохизм – это психологическое отклонение, и оно не по нашей части.
Сцифий открыл рот. Закрыл…