По мощенной камнем улице небольшого городка Бургоса шел двадцатитрехлетний мужчина. Звали его Луис. А шел он из мастерской, где работал ювелиром. Но сейчас его мысли были далеки от работы. Вот уже два дня сосед предлагал продать ему дом и земельный участок – он видите ли, задумал открыть там лавку. Луис все эти дни отказывал. Жена рассказывала, что когда он был на работе «покупатель» посещал их дом еще дважды. И тоже получал отказ.
За раздумьями он и не заметил, как уже дошел до дома. На пороге его уже ждала супруга – молодая девушка двадцати лет, черноволосая, с изумрудными глазами и звонким голосом.
Обняв и поцеловав ее, молодой человек вошел в дом. Приступив к уничтожению похлебки, он поинтересовался:
- Анна, почему такая грустная? Что случилось?
- Да… - девушка всхлипнула и продолжила:
- Снова приходил Мигель – угрожал инквизицией, если мы снова откажем…
- Но ему же не поверят! Причина – корысть, свидетелей нет – с соседями отношения хорошие, никто наговаривать не будет!
Вместо ответа девушка заплакала. Луису понадобилось двадцать минут, чтобы успокоить ее и дождаться связного ответа, пусть и прерываемого всхлипами:
- У него там брат работает... Поверят…
- Эх-хех… Ну ладно, будем думать завтра – на ночь глядя, ничего умного мы с тобой не придумаем.

Поспать не удалось. Посреди ночи послышались шаги, затем треск выламываемой двери.
- Никому не двигаться!
Ворвавшимися в дом оказались стражники.
- Одевайтесь и на выход!
-Но… - Луис взглянул на нашивки на плаще командира – капитан, в чем нас обвиняют?
- Заткни пасть и пошевеливайся! На допросе тебе на все ответят. Очень подробно ответят – оскалился стражник.
Супруги с трудом оделись и, подталкиваемые стражниками, направились к выходу.
По дороге молодой человек хотел задать какой-то вопрос, но, наткнувшись взглядом на разминающего костяшки стражника, решил не рисковать.
Наконец, они остановились перед одним из крупнейших зданий в городе – тюрьмой. Там их разделили – Анну направили в женскую часть, а ювелира сперва отвели на склад, где ему выдали арестантскую робу и проследили, чтобы он переоделся. Одежда, судя по всему, исчезла навсегда у кладовщика. Затем Луиса втолкнули в камеру. Из трех коек занята была лишь одна – на ней лежал седой старик с изможденным лицом.
Молодой человек почувствовал сильную усталость и решил последовать примеру своего сокамерника – заснуть.

Проснулся он уже утром – как раз к раздаче еды. Выдали жестяную кружку наполненную водой и ломоть хлеба.
Старик, мелкими глотками опустошая содержимое своей посудины, посоветовал:
- Ты это, кружку, значитца, не выбрасывай – тебе в нее и в обед, значитца и в ужин воду наливать будут.
- Мда… Спасибо за совет. А как тебя зовут?
- Карлос. А тебя? И за что посадили?
- Луис… Не знаю… Думаю обвинение будет связано с инквизицией.
-Тогда ты на этом свете долго не задержишься. Их оправдательные приговоры можно сосчитать по пальцам!
- Плохо дело… Стоп! А чего это у тебя речь вдруг правильной стала?
- То у меня маска была. Умных не любят. У меня как в протоколе записано:
«Читать, писать умеет - значит может заниматься колдовством богомерзким и злокозненным, чиня вред мирному народу». Хорошо секретарю мои книги показали, а то гореть бы мне на площади. А так всего лишь пожизненное –ведь отпустить – открыто признать свою ошибку…
Прошел день. Кроме раздатчика пищи никто не приходил. Миска какой-то баланды, кусок хлеба и кружка воды – вот и весь обед. На ужин – те же блюда, что и на завтрак. Уверенность Луиса падала с каждым часом – если его не выдергивали на допросы, значит все уже было решено.

На следующий день в их камеру втолкнули паренька лет семнадцати.
- Тебя-то за что?
- На карманной краже попался. А вас?
- Инквизиция засадила – ответил Карлос.
Мальчишка дернулся, затем перекрестился:
- Чур меня, чур !
- Неужели ты думаешь, что наше преступление тяжелее твоего? Ты же ведь тоже грешник, нарушил одну из заповедей. Как же «Не укради»?
- Я нарушил лишь одну заповедь, а вы вообще Его отрицаете! Таких как вы надо сжигать, колдунов проклятых!
Продолжать разговор никто не захотел. Дальше парень просто демонстративно игнорировал сокамерников.

А еще через день Луиса повели на допрос. В небольшой комнатке, освещаемой висящей под потолком люстрой, его усадили на стул. Стражники вытянулись у дверей, и ювелир получил возможность осмотреть комнату.
Напротив него сидели четыре человека. Трое в рясах, а последний, видимо, был секретарем.
Инквизитор начал допрос:
- Луис Пальмер?
- Да, это я.
- Выходили ли вы из дома три, пять и восемь дней назад?
- Да, выходил…
- Антонио, пиши: подтвердил свое участие в сборище колдунов с целью учинения неприятностей мирному люду.
- Но я… - инквизитор ударил Луиса в живот, отбросив начавшего приподниматься молодого человека обратно на стул.
- Говорить будешь только тогда, когда я решу тебя спросить! – а затем обратился к стражникам:
- Приведите первого свидетеля.
Им оказался хозяин трактира неподалеку.
- Рассказывайте, что вы видели.
- Выхожу я, значитца, вечером на улицу – трактир, значитца, закрывать, и вижу – идет вот этот вот, в одной руке череп, в другой книга, вида страхолюдного. И бормочет что-то под нос, и на соседский дом поглядывает. А у соседа, значитца, вскоре после этого корова сдохла и ребенок заболел, еле на ноги поставили.
- Антонио, записывай: со словами свидетеля подсудимый согласился в начале слушания.
Дальше заслушали еще пять показаний. Во всех случаях ювелир был признан виновным на основании первого ответа. Луис уже только поражался тому, до какой степени способны дойти человеческие жадность и лицемерие – все, дающие показания, клялись на Библии в том, что говорят правду.
- Итак, суд инквизиции признает Луиса Палмера еретиком и колдуном и приговаривает к аутодафе на центральной площади на рассвете. Увести его!
Когда увели приговоренного и ушли священники с секретарем, Диего довольно улыбнулся:
- Вот и все, Мигель. Выходи.
Купец вылез из-за гобелена, за которым находилась искусно замаскированная потайная дверь.
- Спасибо, брат!
- И тебе спасибо. Нам как раз не хватало еретиков для отчета – уже присылали бумагу, что в Реуле ловят в два раза больше богохульцев и колдунов, чем у нас и требовали принять меры. А главное – какая идея – отпускать грехи за нужное нам свидетельство!
- В общем, если понадобится помощь – обращайся.
Комната допросов опустела.

Ранним утром на площади, возле врытых в землю железных столбов, собралась толпа зевак.
Стражники вывели мужчину и женщину и привязали их к этим столбам.
Луис тихо прошептал:
- Ани, а тебя-то за что?
Та грустно улыбнулась:
- Волосы черные, глаза зеленые – значит ведьма… Свидетелей нашли, что я мор наводила… Ненавижу!

Диего тем временем обратился к толпе:
- Жители Бургоса! Недавно были пойманы эти два еретика! Оба повинны в богомерзком колдовстве и наведении порчи! Из-за них погибал наш скот! Само их существование оскверняет наш город! Суд инквизиции приговаривает их к публичному сожжению!
Толпа одобрительно зашумела. Стражники перехватили копья поудобнее – иногда приговоренные вырывались и пытались сбежать.
Инквизитор поднес факел к груде поленьев и сухому хворосту и разжал пальцы, а потом отступил за кольцо стражников. Голодное пламя накинулось на пищу.
Луис рванулся изо всех сил. О себе он уже не думал – хотя бы освободить жену – она вполне могла сбежать. Особенно, если он отвлек бы на себя охрану. И веревки, издав неприятный звук, поддались. Вот только стража была наготове. Едва он сорвал веревки и бросился к Анне, в его спину вонзились острия сразу трех копий.
Молодой человек, пошатнувшись, рухнул сперва на колени, а затем, прохрипев:
- Будьте вы прокляты… - упал у ног девушки в разгорающийся все сильнее костер, испустив дух.
По площади разнесся запах горящей человеческой плоти. Ани, чувствуя, что огонь начинает лизать ее ноги, выкрикнула:
- Ненавижу! Да будьте вы прокляты!
На крик никто не отреагировал – это было привычно и знакомо – повторялось на каждом аутодафе.
Дождавшись, пока оба тела сгорят целиком, зеваки и инквизиторы покинули площадь. Лишь с окружающих деревьев продолжали осыпаться листья. Вот и сейчас – десяток красных листьев, тихо кружась, опускался на пепельный саван…

Апрель, 1339 год, Испания.

Диего возвращался домой после званого ужина, довольный жизнью, когда почувствовал, что ему очень жарко. Решив сходить на следующий день к лекарю, инквизитор отправился спать – рассудив, что сон – лучшее лекарство.
На следующее утро его нашли в кровати, иссушенного, с уродливой сыпью на коже.
Лекари постановили, что причиной смерти явилась чума.
К сентябрю чума полностью уничтожила этот город, выкосив всех, кто не успел скрыться.
Прибывшие через полгода исследователи нашли лишь полубезумного старика, исступленно бормотавшего:
- Это все кара Господня! Мы переполнили чашу Его терпения!